Так вот, придя к выводу, что грузить ему некого, а потому на работу он имеет неоспоримое право забить все, что имеет, Петр Кириллович почувствовал такое огромное облегчение и такой подъем, что даже напевал, разворачивая машину, на ней же и намереваясь вернуться домой к компьютеру, к ИГРЕ!

Эйфория поубавилась, как только он разглядел впереди пост ГИБДД при въезде в Иркутск. Решив не рисковать, Петр Кириллович бросил КамАЗ прямо на обочине и, пешим ходом миновав пост, направился к конечной остановке городского транспорта «Улица Маршала Конева».

Надо заметить, что странного вонючего дождя не было уже и у оврага в двенадцати километрах от деревни, а в Иркутске и вовсе не упало ни капли.

Как только Онопко вошел в салон, двери закрылись, и автобус двадцать третьего маршрута тронулся. Свободное место оказалось единственным, там, где сиденья расположены друг напротив друга. Петр Кириллович сел. Точно напротив оказался круглолицый скуластый мужчина, бурят по национальности, с которым, ему показалось, он совсем недавно где-то пересекался, причем при обстоятельствах весьма для него неприятных.

Мужчина принялся откровенно и совершенно по-хамски, с ехидной улыбочкой рассматривать Петра Кирилловича.

Онопко и не догадывался, насколько своеобразно он выглядит — насквозь мокрый, вонючий, в промасленном комбинезоне на голое тело, забрызганном до колен желтоватой грязью. Заехать на объект и переодеться он даже не подумал.

Коленями бурят удерживал полутораметровый тонкий предмет, завернутый в белую холстину. Петр Кириллович заинтересовался: что это может быть? Лыжная палка? Но на кой черт ее паковать? Обрезок тонкой трубы или толстой арматуры? Быть не может! Тогда что? Тонкое и длинное, любовно упакованное… Может быть, спортивная рапира?

Петр Кириллович побледнел. Он вдруг понял, что именно мужчина держит меж коленей, и самого мужчину тоже узнал. Конечно, тот же самый бурят, который совсем недавно на набережной Ангары располосовал Петра Кирилловича до самого паха!

А у него, у Петра Кирилловича, в руках-то пусто! Что делать?

Как ошпаренный, он подскочил с места и забился в угол салона у задних дверей. Мужчина оглянулся и с удивлением посмотрел на Петра Кирилловича, любовно поглаживая, так Петру Кирилловичу показалось, длинный самурайский меч, завернутый в белую холстину. Бурят улыбался. Нет, смеялся над ним! Он знал, что в закрытом салоне безоружный Петр Кириллович никуда от него не денется.

Ну уж нет! Он не будет стоять, пассивно дожидаясь смерти!

Пару минут назад автобус отъехал от остановки «ТЦ „Ручей“», и у дверей уже стояли пассажиры. Растолкав их, Петр Кириллович рывком раздвинул двери и выпрыгнул на ходу прямо напротив правого поворота к микрорайонам «Первомайский» и «Университетский» по улице Аргунова.

Не удержавшись на ногах, он упал, ободрав об асфальт ладони, но тут же встал, оглянулся. Автобус остановился. Петр Кириллович не стал дожидаться, пока бурят с самурайским мечом бросится в погоню, и побежал по улице Аргунова в сторону микрорайонов.

По обеим сторонам дороги стояли бетонные заборы оптовых рынков, складов и промбаз, время от времени между ними попадались магазины, торгующие стройматериалами. Жилых домов здесь не строили.

Петр Кириллович давно перешел на шаг, оглядываясь, впрочем, регулярно. Погони не было. Пока не было. Он не обольщался, так просто в покое его не оставят. Конечно же, Творец ИГРЫ подготовил для него целую бездну ловушек: бурят с самурайским мечом, Вампилов с двуствольным дробовиком, Александр III с гранатометом… Памятники, впрочем, в этом окраинном районе были исключены, но из любых ворот, из-за любого угла, из любых придорожных кустов его могли расстрелять, взорвать или изрубить в капусту. Он до сих пор безоружен!

Петр Кириллович давно смотрел под ноги, по сторонам, но ничего похожего хоть на какое-то средство защиты на глаза не попадалось. Сейчас его устроил бы полуметровый обрезок водопроводной трубы или арматуры, на худой конец — увесистый булыжник, оружие пролетариата, мать его… Но — чисто. Словно выметены обочины. Субботник, что ли, здесь прошел незапланированный?

Шагах в двадцати от себя, у входа в магазин «Стройматериалы», Петр Кириллович заметил курящего охранника в форменной куртке, с рацией и кобурой на бедре. Он только что вышел из-за угла, отливал, вероятно…

Вот он, счастливый случай!

Собравшись, Петр Кириллович оглянулся — за спиной никого, впереди тоже. Его засаленный рабочий комбинезон здесь, в промзоне, подозрений вызвать не должен, напротив. Работяга с соседнего склада выскочил на пять минут за бутылкой или, может, уже с ней, родимой, назад идет…

Тут же прямо под ногами (о чудо!) он увидел крупный продолговатый булыжник. Обкатав его чуть ли не до блеска, последний ледник придал ему замысловатую форму пол-литровой бутылки.

Не замедляя шага, Петр Кириллович нагнулся, поднял камень с асфальта и засунул его в нагрудный карман комбинезона. План возник мгновенно.

Не дойдя до охранника пару шагов, Петр Кириллович остановился и, приветливо улыбнувшись, спросил:

— Земляк, сигаретой не угостишь?

Охранник улыбнулся в ответ…

11.22. Деревня Хандабай

Ни печных труб, ни деревца, ни травинки, сплошная плоская равнина, усыпанная золой и пеплом. Так теперь выглядело место, на котором совсем недавно стояла большая, шумная деревня Хандабай.

Оставшихся на пепелище кошек да собак, коров да овец одних увели хозяева, другие сами разбрелись. В поисках зеленой травы и чистой воды они ушли на берег Олхи.

Николай Зуев стоял на месте своего дома. Жалости особой не испытывал: дом был дрянь, развалюха с дырявой крышей, латать которую Зуев и не думал. Он на сверхурочной работе надрывался, по две, бывало, смены подряд вкалывал и давно откладывал каждую, даже и нелишнюю копейку на новый дом, но, конечно, не здесь, а в поселке.

Он еще ребенком в лицее решил, что жить, когда вырастет, будет среди этих хорошо одетых детей, которых родители или прислуга привозят на крутых тачках, а не в деревне, где сплошь алкаши да оборванцы. А все почему? Жить не умеют. И не хотят! А он, Николай, хочет. И умеет. Научили в детстве еще…

…Пятиклассник Коля стоял чуть в сторонке от школьного буфета, а ученики с первого по третий несли ему свои деньги. Добровольно отстегивали от папашиных сумасшедших заработков. Попробовали бы не отстегнуть добровольно… Значение слова «рэкет» он уже и тогда знал.

Вон тот мальчик с фингалом под глазом попробовал, а тот, с двумя, аж дважды, придурок настырный…

Коля уже подумывал обновить свой довольно обветшалый, вышедший из моды гардероб. Кроссовки на одном третьекласснике ему очень приглянулись — беленькие, фирменные, но маловаты по размеру будут, обидно…

Однажды Колю окружили семиклассники. Среди них оказался брат того, настырного. Проболтался все-таки…