— Ты был там?

— Черт побери! В двух шагах от гражданина Гермера.

— Ему пальца в рот не клади! — подхватил Кернан, который впервые слышал это имя.

— Это уж точно! — согласился трактирщик.

Он проводил Кернана с его ношей наверх, в комнаты для гостей.

— Я тебе не нужен? — спросил он бретонца, когда они остановились у двери.

— Ни ты, ни кто-либо другой, — ответил тот.

— Он не слишком-то вежлив, но он платит! — пробормотал трактирщик, спускаясь по лестнице. — Мне не на что жаловаться!

Итак, Кернан очутился в комнате наедине со своим господином. Только здесь он смог дать наконец волю слезам, что, однако, не помешало верному слуге тотчас окружить графа своими заботами. Он смочил его бледный лоб, и вскоре сознание вернулось к несчастному. Чтобы заглушить первый крик отчаяния, Кернан предусмотрительно зажал его рот своей рукой.

— Да, мой господин, — приговаривал бретонец, — плачьте, но давайте плакать потише, а то кто-нибудь может услышать наши стоны!

— Моя жена! Моя дочь! — повторял граф сквозь рыдания. — Неужели это правда? Погибли! Убиты!.. И я был там! И я не смог!.. О! Я найду убийцу… — Он метался как сумасшедший.

Кернан, несмотря на свою геркулесову силу, с трудом удерживал графа и смирял его крики.

— Мой господин, — говорил он, — вас арестуют!

— Какая мне разница, — отвечал тот, вырываясь.

— Вас гильотинируют!

— Тем лучше, тем лучше!

— И меня тоже!

— Тебя! Тебя… — пробормотал граф и снова впал в состояние глубокой прострации.

Еще несколько минут рыдания сотрясали его грудь, но понемногу он успокоился и, опустившись коленями прямо на голые плиты пола, начал молиться за души тех, кого он так любил.

Кернан преклонил колени рядом с графом. Слезы текли у них по щекам. После долгой молитвы бретонец поднялся и сказал:

— А теперь, мой господин, позвольте мне сходить в город. Оставайтесь здесь, молитесь и плачьте, а я узнаю, что произошло.

— Кернан, ты расскажешь мне все, что узнаешь, — произнес граф, схватив его за руки.

— Клянусь, мой господин! Но вы не покинете эту комнату?

— Обещаю тебе! Ступай, Кернан, ступай!

И граф уронил голову на руки, мокрые от слез.

Тем временем Кернан сошел вниз, где заметил трактирщика, скучающего у входной двери.

— А где же твой брат? — спросил Севоля.

— Он спит, и — слышишь? — пусть его не беспокоят!

— Можешь не волноваться.

— А теперь, — сказал Кернан, — я тебя слушаю.

— А, ждешь рассказа о представлении? Понимаю! — добавил он, рассмеявшись. — Ты пришел, но не смог ничего разглядеть — было слишком много народу?

— Вот именно.

— Но постой, неужто ты способен слушать, не пропустив стаканчик, а, гражданин? Я вот не могу говорить, не промочив горло.

— Ну, так неси бутылку, — сказал Кернан, — и прихвати каравай хлеба. Я не прочь подкрепиться, пока ты будешь рассказывать.

Вскоре мужчины уже сидели за столом. Гражданин Севоля с удовольствием воздал должное вину, заказанному Кернаном.

— Так вот, — начал он, осушив стакан до дна, — уже целых два месяца городские тюрьмы просто битком набиты. Беженцев из Вандеи с каждым днем доставлялось все больше, и скоро заключенных просто негде стало бы содержать. Как видишь, следовало поскорее эти тюрьмы разгрузить. Гражданин Гермер, безусловно, истинный патриот, но он — увы! — не обладает фантазией Каррье[57]или Лебона,[58]а потому хотел, чтобы все шло законным порядком.

Кернан под столом невольно сжал кулаки. Однако мужество позволило ему не только не выдать своих чувств, но даже изобразить восхищение.

— Молодец этот Каррье!

— Да, это уж точно! Со своими баржами! В конце концов, в его распоряжении находилась такая чудесная река. Однако и мы последние два месяца тоже не сидели сложа руки. Дела рассматривались по округам, так что приговоренным не приходилось жаловаться — все вместе отправлялись в мир иной. В итоге дело пошло так споро, что тюрьмы почти полностью освободились. Но мы делаем все, чтобы они не пустовали!

— А сегодня утром не казнили ли некую девицу де Шантелен, из бывших?

— Да, такую стройненькую девчушку, хорошенькую, честное слово! И кюре ее вместе с ней, чтобы показывал дорогу! Это Карваль постарался.

— А, знаменитый Карваль!

— Он самый! Вот парень, неплохо устроился! Ты его знаешь?

— Мне ли его не знать! Два друга, мы были неразлучны, как пальцы на одной руке, — спокойно произнес Кернан. — А кстати, он здесь?

— Нет, вот уже с неделю, как уехал. По правде говоря, эта его затея не совсем удалась. Он прибыл со своими людьми в замок Шантелен, рассчитывая схватить графа, с которым у него старые счеты. Но птичка упорхнула!

— И что тогда?

— Тогда он присоединился к армии Клебера в надежде настичь своего врага; и я не удивлюсь, если он уже расправился с ним.

— Вполне возможно; мы там здорово намяли им бока! — откликнулся бретонец. — Но скажи, а что эта девушка?

— Какая девушка?

— Ну та, из бывших, сегодня утром… как с нею?

— Пф! Да так себе, — ответил трактирщик, отпив из стакана. — Как раз с ней получилось совсем неинтересно: она уже была наполовину мертва от страха.

— Итак, — сказал Кернан, едва владея собой, — она в самом деле умерла?

— Черт побери! А ты как думаешь? — рассмеялся трактирщик. — Кстати, во время представления случилась прелюбопытная история.

— Какая же, гражданин Севоля? Слушать тебя — одно удовольствие!

— Да, — трактирщик самодовольно выпятил грудь. — Но я предпочел бы умолчать о том, что сейчас расскажу.

— Это почему же?

— Потому, что это не делает чести Комитету общественного спасения.

— Что? Комитету?

— Один из них подписал помилование!

— И кто же это?

— Кутон![59]