Изория помрачнел.

— Рок, — скупо объяснил он. — Я оказался среди тех, кто на Европе уцелел во время большого гейзерного выброса. Теперь врачи страхуются — с трудом разрешили работу на Луне.

Круглов сочувственно покивал. Конечно, Изория не мог знать, что он сам оказался в подобном положении. А случившееся на Европе он знал хорошо, во время выбросов горячего гейзера на Европе погибло почти все земное поселение. Выжили лишь шесть человек, которые жили в жутких, невозможных условиях почти шесть месяцев, но все-таки дождались спасательного планетолета. И не просто дождались, они еще продолжали вести научную работу, сохранили для эвакуации тела погибших товарищей и разгадали периодичность появления гейзеров и механизмы их образования. Во всем оказались повинны подводные вулканы, скрывающиеся под километровой толщей льда.

— Ладно, Гурген. Сейчас не до воспоминаний, — сказал Круглов. — Поговорим позже. Ты тоже готовишься в поиск?

— Да, капитан, — сказал Изория. — Только у нас с Пржелински есть некоторые соображения.

— После развода людей, — нетерпеливо сказал Круглов. — Надо выяснить, что случилось с Ван Келленом. Разбираться, кто и в чем виноват, — он бросил многообещающий взгляд на начальника базы, — будем потом.

Рамсей виновато поежился.

— Сейчас, — настойчиво сказал Изория. — Тем более что торопиться некуда. Ван Келлен уже мертв. Я в чудеса не верю.

— Я тоже, — сказал Круглов. — Но иногда в чудеса стоит верить. Если бы я не верил в чудеса, вряд ли ты сейчас со мной разговаривал бы. Да и вас с Европы, наверное, не вытащили, если бы не было людей, которые верят в чудеса.

— И все-таки, капитан, — продолжал настаивать Изория. — Я прошу выслушать нас. Есть новые данные, которые могут подсказать, где именно надо искать Ван Келлена.

— Это меняет дело, — согласился Круглов. — Где твой товарищ? Давайте поговорим.

Пржелински докладывал коротко и по существу.

Некоторое время в кабинете царило молчание.

— Не знаю, — с сомнением сказал Рамсей. — В этом районе мы уже вели поиск — и безрезультатно. Конечно, чтобы прочесать полностью самый крошечный участок Луны, надо задействовать большие силы, чем те, которыми располагаем мы. Но все-таки это слишком далеко от базы. Я не думаю, что Ван Келлен рискнул удаляться от базы на такое расстояние. Тем более — в одиночку.

— Об этом разговор будет особый, — пообещал Круглов. — За нарушение правил безопасности кто-то обязательно ответит, и ответит серьезно.

Рамсей замолчал.

— Я просмотрел поисковые маршруты, — сухо сказал Круглов. — Надо отметить, что поиски велись на редкость хаотично, словно вы пытались объять необъятное. Предлагаю взять за основу предположения господина Пржелински и организовать еще раз поиск всеми силами в районе Темных скал. В зависимости от результатов можно будет говорить о следующем этапе. Возражения есть?

Если у кого-нибудь и были возражения, высказывать их никто не стал. Слишком уж твердым и целеустремленным показался всем бывший командир планетолета, ставший одной из ключевых фигур КОСМОЮНЕСКО.

— Сформируйте группы, исходя из опыта людей, — приказал Круглов. — На двух новичков обязательно должен быть один старожил. Если не возражаете, Оливер, я тоже приму участие в поиске вместе с Изорией и… — Он сделал паузу, нашел взглядом поляка, вспомнил его фамилию и закончил: — С Пржелински.

Еще через час они уже шли по лунной поверхности. В лучах солнца она казалась ослепительно белой, камни и холмики отбрасывали короткие угольно-черные тени. Впереди, пугая отвесной неприступностью, вставали, отбрасывая металлические отблески, Кордильеры. Горы разрезались черными бездонными расщелинами. Над головами идущих по равнине межпланетчиков пылали звездами черные небеса. То тут, то там над поверхностью Луны вспыхивали группы красных и зеленых огоньков, сопровождаемые бледно-голубыми ракетными выхлопами, — поисковые группы спешили добраться в район Темных скал. Передвигаться скачками увлекательно и интересно. Под действием ракетного двигателя ты взвиваешься над поверхностью Луны и тогда видишь ее сверху — испещренную кратерами от многочисленных метеоритов, изрезанную трещинами и расщелинами, скрывающими различные тайны, загадочными, манящими своей неизвестностью, еще ждущими своего названия. А если посмотреть вверх, то обязательно увидишь яркие немигающие звезды, которые сплетаются в знакомые и все-таки загадочные созвездия, среди которых движутся яркие точки запущенных людьми спутников.

С каждым годом их появляется все больше, они постепенно становятся неотъемлемой частью звездного неба. И совсем уж восторженно воспринимается громада международной околоземной станции, которая монтировалась на орбите около пятнадцати лет. При виде ее понимаешь, что человечество вышло в космос всерьез и надолго, точнее будет сказать — навсегда.

Поисковые команды включили проблесковые маячки на скафандрах, и плоское предгорье осветилось, по нему заметались призрачные тени, совсем не похожие на отбрасываемые при освещении солнцем.

Изория отметил, что представитель КОСМОЮНЕСКО сумел-таки внести в поиски определенную стройность и подобие воинской дисциплины.

В эфир неслись короткие сообщения о том, что тот или иной участок местности обследован, и можно было представить, как сейчас на базе в штабе поисков делают пометки на развернутой карте Луны, отмечая очередную неудачу.

— Вижу вход в пещеру, — сказал Пржелински. — Двадцать градусов западнее кратера Миронова… Даже не один вход, их там несколько!

— Группы, закончившие обследование своих участков, — объявил Круглов. — Направиться в квадрат С-6. Как меня поняли?

— Седьмая группа маршрут завершила. Направляемся к вам.

— Третья группа… Направляемся к вам, — сообщило радио.

— Достаточно, — сказал Круглов. — Остальным выполнять поставленные задачи.

Только один из входов пещеры оказался достаточным, чтобы в него можно было проникнуть в скафандре. Шесть человек вошли в пещеру, трое остались для страховки снаружи.

Прожектора выхватывали темные внутренности пещеры, блестевшие, словно они были покрыты бесцветным лаком. Изория подошел ближе, коснулся глянцевой поверхности пальцем в белом пластике скафандра.

— Лед! — сказал он.

Постепенно ледяные наросты сужались, теряли свою прозрачность, обретали мутную молочную поверхность. Идти вперед становилось все труднее, подошвы скафандров не были предназначены для хождения по льду. Круглов остановился в нерешительности. Луч прожектора его скафандра поблуждал по камню и покрывающим его ледяным наростам, остановился на белом пятне, обернувшемся при рассмотрении скафандром.

— Кажется, мы нашли, что искали, — послышался голос Круглова. — Двадцать четвертый — это Ван Келлен?

— Это он, — сказал Изория, делая шаг вперед.

Круглов остановил его.