Так я оказался в ресторане и отметил для себя, что это – весьма кстати…

По правде говоря, это заведение больше напоминало кафе-столовую, где с одной стороны шла раздача макарон по-флотски, а с другой – варили кофе по-турецки. Я не расщедрился на круизный лайнер и попал в Ноев ковчег, приспособленный для бедных туристов и местных цыган. Что больше меня устраивало, чем путаться с вилками в роскошном ресторане. Тоже придумали – одна тарелка и десять столовых приборов, как будто я осьминог или каракатица. Да вдобавок меню – на четырех языках, где по-русски написано только «Добро пожаловать!» и нарисован якорь от крейсера «Варяг». Мол, врагу не сдается наш гордый кабак, и цены пощады не зна-а-ют! А тут хочешь – накладывай себе макарон, хочешь – хлебай кофе, все равно – в шесть утра выгонят! Как только причалят к острову Крит… И дешево, и сердито!

Вот поэтому я не стал церемониться, а взял столовую ложку, накидал на тарелку всяческой снеди, расплатился у кассы греческими драхмами и зарезервировал для себя столик. То есть накрыл как бы для четверых – с русским купеческим остроумием. С одного края поставил тарелку, на другой положил столовую ложку, на третий – хлеб, а во главе, как полагается, пустой стакан. И отправился за баночным пивом, поминутно оглядываясь – не пожрут ли мой хлеб греческие цыгане. Но все закончилось благополучно, и через некоторое время я по-хозяйски сидел за столом – лопая и запивая. «Йая-йая!» – подтвердили бы немцы, которые ужинали по соседству, а русских, слава богу, на расстоянии вытянутого стакана не было…

После пива с макаронами я пришел в идиллическое настроение. За иллюминатором проплывали греческие острова, проплывали-проплывали, проплывали и проплывали, покуда их не заслонила собой какая-то зараза! Семьсот семьдесят семь греческих островов, как пишется в путеводителе! И то ли иллюминатор был маленький, то ли спина широкая, но острова исчезли. Тогда, не желая расставаться с идиллическим коллапсом, я сыто рыгнул, ради чего, собственно, и резервировал отдельный столик, и отправился на палубу, чтобы видеть эти самые острова. Потому что я запросто мог прилететь из Петербурга прямо на Крит и жрал макароны только ради морской экскурсии и географических наблюдений…

Смеркалось. Греки спустили свой флаг, как будто мы находились в нейтральных водах, а спина, загородившая мне иллюминатор, оказалась женской. Я все обстоятельно рассмотрел с другой стороны и подумал, что женщинам и девушкам лучше загораживать иллюминаторы грудью. Тогда, возможно, я наплевал бы на острова и остался в кафе-столовой. Но что сделано, то сделано…

– У вас не найдется сигаретки? – спросила эта женщина и улыбнулась. – Мои остались в каюте…

Итак, она была русской… Потому что женщины только этой национальности бросают сигареты в каюте, отправляясь на палубу покурить. Вдобавок улыбка…

«Наверное, так ухмылялся Иосиф Виссарионович Джугашвили, целясь в депутатов съезда из винтовки с оптическим прицелом. А Мона Лиза тут ни при чем, – подумал я. – Мона Лиза была другой национальности!»

Такие рудиментарные составляющие, как родная русская речь, я пропустил мимо. Из-за того, что главное в женщине – переливы. То есть плавные переходы из одной интонации в другую. Ну, например: «Да-нет-да-нет-да-нет-да-нет!» Или: «Гадина-сволочь-гадина-сволочь-гадина-сволочь!» Только надо обладать хорошим музыкальным слухом, чтобы разобраться – когда у женщины модуляция, а когда ты попросту наступил ей на ногу.

– А вам исполнилось восемнадцать? – строго спросил я, поскольку речь зашла о табачных изделиях.

– Полтора раза, – отвечала женщина, нарываясь на комплимент.

– Стало быть, восемнадцать плюс девять – вам двадцать семь лет! – быстренько сосчитал я.

Она снова по-сталински ухмыльнулась и заявила:

– Приятно встретить грамотного человека с математическими способностями. Да еще и соотечественника.

– Угу, – подтвердил я. – Особенно хорошо, что мы разного пола.

– Вы думаете? – уточнила женщина.

– Время от времени, – признался я. – А в промежутках играю на бильярде. До полной потери шариков.

Здесь я намекал на русский карамболь.

– Кстати, о половой принадлежности… – добавила женщина. – Вы знаете, чем иностранный мужчина отличается от русского?

– Только теоретически, – отвечал я. – Потому что у меня правильная сексуальная ориентация.

– Любой иностранный дипломат, – пояснила она, – вначале предлагает женщине закурить, а после разводит демагогию. А русские – как обычно. Сперва разводят демагогию, а через час говорят, что сигареты у них закончились…

Я молча достал из кармана пачку «Парламента» и хоть с опозданием, но присоединился к иностранному легиону.

– Вы путешествуете в составе туристической группы? – поинтересовался я.

– В составе? – переспросила она. – Нет, паровозиком.

Конечно, нормальные люди так не беседуют. У нормальных людей не хватает терпения на подобные разговоры. Нормальные люди приобнимают даму за попу и спрашивают: «А ты откуда приехала, ненормальная?!» А дальше по обстоятельствам… Если дама прибыла из Перми – ей предлагают выпить за необъятные просторы нашей родины, а если из Пензы, то сразу же – водки…

– И где же машинист вашей локомотивной бригады? – осведомился я.

– Остался дома, – пояснила женщина. – И теперь мы безумные вагончики…

– Кто это – «мы»? – все-таки уточнил я.

Потому что бывают разные вагончики… Даже цистерны.

– Мы с подругой, – ответила женщина.

– Вон как! – неизвестно чему обрадовался я. – А вы какие вагончики – спальные или сидячие?

– Плацкартные, – определилась женщина, чтобы я больше не размышлял на эту тему. – Хотите, познакомлю с подругой…

– По принципу «на тебе боже, что мне негоже»? – спросил я.

– Да какие на курорте могут быть принципы?! – рассмеялась женщина. – Кроме загара, – пояснила она.

Порою нам нравятся беспринципные женщины, на которых, кроме загара, ничего нет. Порассуждать о моральных составляющих можно и дома. Ну, например, с женой в лыжном костюме. Мол, что ты валяешься тут, как зондер-командер?! Где твои моральные составляющие?! А в море, когда мимо проплывают романтические острова, и на каждом сидит папуаска, загорелая, аки сковородка… «Тефаль! Ты всегда думаешь о нас!» Какие могут быть принципы, кроме ламбады и «на абордаж»!

– Давайте подругу, – разрешил я. – Мне здесь подождать или в каюте?

Слава богу, что она понимала шутки. А то некоторые требуют сто бабосов. Мол, давай-ка посмотрим на смешных американских президентов, иначе я вашего юмора не догоняю… Стыдно сказать, но при всем уважении к женщинам я по большому счету всегда попадаю впросак. Девушка отдыхает или подрабатывает? Нет, когда она прет по улице с двумя авоськами, я отлично разбираюсь в ее добропорядочности. Даже могу приблизительно определить грузоподъемность… Но когда она в баре, с накрашенными глазками, сидит за стойкой по правую руку от бармена – у меня возникает чувство, что я со своими шуточками и разговорами только отвлекаю медицинскую сестру от сложной хирургической операции… Она отвечает мне «да-да», или «ой, как это интересно», а сама поглядывает куда-то в сторону, как будто ее ожидает больной. А я что – здоровый?! «Вы не хотите посмотреть на смешных американских президентов?» – тактично интересуюсь я и – получаю по морде. Да мне совершенно не хочется с этой девушкой спать! Я просто нуждаюсь в определенности! Поэтому держу наготове сто бабосов и левую щеку…