Адриан качает головой, стакан звенит, когда он ставит ее на стойку.

— Нет, Бамби. Не думаю, что мы сделали это.

Подтекст его слов более чем очевиден, и вдруг я уже не так нервничаю, как когда-то. Когда дело доходит до наших отношений, все всегда было туманно. Все это постоянно балансирует на грани чего-то большего.

Как будто мы стоим на краю бассейна: мы оба видим красоту и возможность того, что значит поплавать, но также и жуткое представление о том, что произойдет, если мы не умеем плавать.

То, что он предлагает, похоже на погружение в бездну, заставляющее нас либо тонуть, либо плыть. Но я думаю, что мы уже окунули пальцы ног, когда я осталась в ванной.

Не давая себе времени передумать, я хватаю его напиток и делаю четыре счастливых глотка. Земляной вкус успокаивает мои расшатанные нервы, придавая мне немного смелости, в которой я так нуждаюсь.

— Хорошо.

Адриан проводит языком по одному из своих клыков, от чего у меня мгновенно пересыхает во рту.

— Что хорошо? Мне нужно услышать, как ты согласна с условиями. Чётко.

Мои глаза немного расширяются, прежде чем быстро окинуть взглядом окружающих гостей: все поглощены своими разговорами, и явно не в курсе того, что я собираюсь согласиться на игру в прятки в обмен на признание, в котором всё ещё не готова признаться. А на лице моей сестры была всё та же самодовольная ухмылка, пока она стояла в конце бара.

Я снова поворачиваюсь к нему и делаю вдох, хотя это больше похоже на пьянящий вздох.

— Я согласна на игру. Если ты выиграешь, я открою тебе свой секрет. И если выиграю я, то тоже хочу получить один.

Его брови поднимаются, а губы опускаются от удивления.

— Как мы определим, кто победит?

Я закусываю губу зубами и на секунду задумываюсь.

— Если ты найдешь меня менее чем за десять минут, ты выиграл. Десять минут и одна секунда, я выиграла.

Адриан усмехается, прежде чем кивнуть.

— Хорошо.

Я хохочу:

— Мне нужно чётко услышать это.

Нерв в его челюсти дергается, а улыбка становится шире.

— Если я не найду тебя меньше чем за десять минут, я открою тебе свой секрет.

Он протягивает руку. Мои плечи содрогаются от смеха, когда я подчиняюсь и беру его руку в свою. Это что-то о серьезности в детской игре с условиями, закреплёнными рукопожатием, которое заставляет меня расслабиться.

Но когда я пытаюсь отпустить его руку, он притягивает меня ближе. Наши груди в дюйме друг от друга, и он возвращает свое лицо к моему уху. Я с трудом сглатываю из-за учащенного пульса и задерживаю дыхание, когда он шепчет:

— Как только я найду тебя, пути назад не будет. Это изменит все. Поэтому я советую тебе выбирать место с умом, Бамби.

Он отпускает меня так же быстро, как притянул, прежде чем вытащить из кармана телефон.

— Привет, Сири. Поставь мне таймер на десять минут.

ГЛАВА 9

ПРЯТКИ

Саманта

Тихий роботизированный голос из его телефона дает мне понять, что мое время пошло, побуждая меня поднять свою задницу со стула. Я медленно соскальзываю со стула, моя кожа покалывает от длительного взгляда Адриана.

Волнение расцветает во мне, адреналин зашкаливает. Бурлящая кровь — единственное, что я слышу, когда делаю первый шаг к выходу. Как будто что-то давно забытое щелкнуло, ставя меня на грань и заставляя ноги двигаться.

Я даже не оглядываюсь, чтобы посмотреть на Адриана или сестру — мой взгляд устремлён вперед. Пульс бьется в такт внезапному обратному отсчету в моей голове, давая мне приблизительную оценку того, сколько времени осталось. Между тем, рвение, текущее по моим венам, заставляет меня очень внимательно относиться к тому, что меня окружает.

Я пробираюсь сквозь толпу, отмечая, скольких людей Адриану придется обойти, чтобы добраться до дверей. Ему будет сложнее, учитывая его размер, так что у меня есть запас времени, который можно добавить.

Через минуту я снова в холле. Он потихоньку начинает заполняться гостями, но с нашей системой регистрации стойка не перегружена. Разговоры рядом со мной заглушаются, когда я навостряю уши, чтобы услышать, даже отдаленно, близко ли ко мне Адриан.

Его походка приглушенная, но тяжелая. Именно так ему всегда удавалось находить меня в моих хороших местах, когда мы были детьми: я думала, что он сдался и сейчас выйдет, и тут бац, он ждал, чтобы свалить меня на землю и начать щекотать, пока я не закричу «Дядя!». Ушло некоторое время, прежде чем я поняла, как прислушиваться к скрипу полов под его весом. Или хлюпанью коврика под сапогами. Даже дерево скрипело, когда он поднимался по ступенькам.

Если он все-таки поймает меня, меня не будут щекотать, и дядя не сможет его остановить.

С помощью толпы, мне удаётся проскользнуть мимо портье незамеченной. Как и мимо швейцара, который загружает две тележки сумок для ночлега.

В коридоре я открываю большие деревянные двери. С того момента, как он сказал спрятаться, я знала, куда я пойду. Может быть, это потому, что в глубине души я знаю, что это будет одно из первых мест, где он посмотрит. Что, вероятно, означает, что я хочу рассказать ему свой секрет. Я хочу, чтобы он знал, что я чувствую, что я чувствовала с тех пор, как поняла, что моя любовь находится глубже моего сердце.

Но у меня также есть план получить от него кое-что. Потому что, прежде чем я что-то скажу, мне нужно знать — действительно знать, — что именно он чувствует, когда смотрит на меня.

Я готова сыграть столько игр, сколько он захочет, но у меня не получится угадать, что он действительно испытывает по отношению ко мне.

Внутри комнаты я поднимаю тяжелые шторы и протискиваюсь внутрь, поправляя ткань так, чтобы она естественно ложилась на мою фигуру.

Когда я удовлетворена результатом и почти запыхалась, я жду.

Адриан

Она прячется. Она, блять, прячется.

Мне повезло, что она есть в моей жизни не только как сторонник, но и как друг. Мой лучший друг. Подумать хотя бы на минуту, что она может быть чем-то столь чертовски важным для меня… Нереально.

В моей груди всё пульсирует, когда я проверяю время на своем телефоне. Прошло всего две минуты с тех пор, как она ушла, но предвкушение — притяжение — убивает меня. Это глубоко укоренившийся голод, который утоляется только тогда, когда «добыча» оказывается в моих руках. Когда ее тело