Его слова как удар в спину. Такой неожиданный. Невыносимо больной. Я встаю с места. Забрав сумочку и телефон, встречаюсь с синими глазами Эмиля.

— Я спросила о ваших отношениях, а ты начинаешь нести ерунду, Бестужев. Будь я заинтересована в Глебе, сидела бы не здесь, с тобой. А именно с ним. Поверь, я нашла бы к нему подход. Я женщина, в конце концов. Но больше таких разговоров между нами не будет. Да и вообще их не будет. Чисто деловые, как ты сказал ранее. И прекрати меня сравнивать со «всеми бабами». Я не все!

Не успеваю я дойти до двери, как чувствую железную хватку на запястье. Эмиль резко притягивает меня к себе, прижимает к каменной груди. Я упираюсь спиной в стену, а Бестужев нависает надо мной, словно скала, которую я вряд ли смогу сдвинуть с места.

— Отпусти, — голос не свой. Его близость действует на меня странно. Я обижена. И даже очень. Но сейчас единственное, чего мне хочется, чтобы он наконец вышиб стоящую между нами бетонную стену. — Отпусти, Эмиль.

— Если хоть раз увижу, что ты... — он не договаривает, опуская взгляд на мои губы. Шумно сглатывает. — Чтобы держалась от Глеба как можно дальше, Арина. Иначе я за себя не ручаюсь.

— И что ты сделаешь? — провоцирую. Чувствую, как его желание упирается в низ моего живота, и это придает мне уверенности. — М?

Дотрагиваюсь пальцами до его лица. Глажу колючую щеку. Эмиль еле себя сдерживает. Таким я его еще не видела. И мне эта картина, честно говоря, безумно нравится.

— Эмиль...

Он не отвечает. Лишь смотрит. Задумчиво. Что-то прокручивает в голове. Не решается сделать то, чего сейчас так сильно хочет.

Сама тянусь к нему. Между нашими губами миллиметры. Но я останавливаюсь, жду от него шага навстречу мне.

Он обхватывает мою голову руками и слишком резко впивается в мой рот страстным, голодным поцелуем. Зарывается пальцами в мои волосы, сжимает их в кулаке до боли. Целует так, что я пьянею. Становится слишком жарко, внизу живота щекотно. Я обвиваю его шею. Отвечаю с таким же напором. Это безумие длится всего несколько секунд, максимум минуту. Эмиль отстраняется от меня тогда, когда я уже задыхаюсь. Он дышит часто, порывисто. Снова сглатывает.

— Уходи, — говорит он, указывая на дверь. — Уходи, Арина, пока не стало поздно.

— Пусть станет поздно...

— Уходи, — повторяет он, злобно усмехаясь. — Не хочу тебе жизнь ломать. Я ничуть от Глеба не отличаюсь. Уходи.

Голова раскалывается. Спала от силы два часа — никак не могла уснуть. Перед глазами стояло лицо Эмиля. Его глаза, взгляд, губы... Которыми он так жадно целовал меня.

Но в итоге снова оттолкнул, хоть и не меньше меня хотел близости. Есть что-то, что заставляет его держаться от меня как можно дальше. Знать бы, в чем причина...

Слышу, как орет будильник. Но вставать желания нет, однако надо. Дел накопилось в компании не мало, и я, наверное, до самой ночи останусь там, чтобы решить их.

Стягиваю с себя одеяло и бросаю в сторону. Лениво тру руками глаза. Черт! Так хочется выспаться, а когда выходные, на прогулку тянет.

— Арина, — зовет меня отец, увидев, как я спускаюсь по лестнице и направляюсь к двери. — Присоединись ко мне, будь добра, хотя бы раз в месяц. Завтрак готов.

— Я не голодная, — пожимаю плечами и достаю обувь из шкафа. — Приятного тебе аппетита.

Желания сидеть за одним столом с отцом нет. Потому что он опять начнет нервировать меня темой свадьбы с Глебом. Которому, к моему счастью, плевать на меня.

— Арина, я хочу с тобой поговорить, — настаивает отец, на что я закатываю глаза. — Иди сюда и сядь за стол.

Его грубый тон мне не нравится. От слова совсем. Однако я делаю усилие над собой и лениво шагаю в гостиную. Как ни крути, этот мужчина мой отец.

— Пап, работа ждет. Я понимаю, что дома нахожусь мало и уделяю тебе времени тоже мало. Но ты сам говорил, что карьера в жизни человека очень важна. Вот я ее и строю. У тебя не должно быть претензий по этому поводу. Верно? — я вопросительно выгибаю бровь, жду ответа. Но отец молчит.

Он откидывается на спинку кресла и довольно улыбается, кивает мне в ответ после длительной паузы.

— Верно. И мне нравится, что ты работаешь с Салтыковыми.

Ага, началось, черт возьми! Как бы я ни пыталась избежать этой темы, отец каждый разговор приводит к той семейке, напоминает мне о своих планах, которым не сбыться. У меня своя голова на плечах, своя жизнь. И только я могу решать, с кем мне быть.

Устало потираю переносицу, прикрывая веки. Голова трещет. Даже не знаю, как работать сегодня буду. Кажется, я приболела в этот летний день. Чувствую себя отвратительно. Так еще и отец давит, как бетонная плита.

— Пап, — измученно выдыхаю, всматриваясь в глаза отца. — С Салтыковыми у меня чисто деловые отношения. Иначе быть не может. Пожалуйста, прекрати фантазировать и выдумывать то, чего никогда не будет. Я не хочу с тобой каждый раз спорить. И если я не сижу с тобой за одним столом, то только из-за твоей настойчивости. Раньше ведь так не было. Мне совсем не нравится, что ты каждый раз открываешь эту тему и пытаешься за меня решить, с кем мне быть. Ты же понимаешь, что я взрослый человек и сама могу выбрать себе мужчину, с которым буду жить я? — последние слова специально говорю с акцентом.

— Нет, я не понимаю и понимать не хочу, — повышает он голос, от которого каждый волосок на теле становится дыбом. — Арина, я все решил. Отец Глеба поддерживает меня и сегодня или завтра будет обсуждать со своим сыном эту тему. Никаких претензий я не принимаю. А если пойдешь против меня... Лишишься всего, что у тебя есть.

Мои брови ползут вверх от удивления. От того, что отец стал таким эгоистом. Человеком, который думает только о себе. Ведь нашего с Глебом союза он хочет не просто так. Есть у этих двух мужиков планы, которые я обязательно сломаю.

— Лишусь всего? Это ты имеешь в виду тачку? Ты мне ее в прошлом году подарил, — напоминаю, — и эту крышу над головой, — руки сами собой тянутся к сумочке. Достаю оттуда ключи от автомобиля и швыряю на стол. — Могу добраться на такси. А этот дом, — осматриваюсь по сторонам. — Завтра же отсюда съеду. Ради Бога, отец... При всем моем уважении... Я ни в чем не нуждаюсь, что дал мне ты. Буду пахать и зарабатывать все сама. Но не лезь ко мне. На этом наш разговор завершен.

— Да как ты смеешь? — вдруг кричит родитель, бьет кулаком по столу, отчего все предметы, лежащие там, начинают звенеть. — Ты не можешь так...

Дальше я не слушаю. Да, отец что-то еще говорит, орет. Но уже все равно. Надо будет как можно раньше завершить дела и приехать домой. Вещи собрать.

Вызываю такси и жду достаточно долго. Но, благо, в компанию добираюсь вовремя. Вспоминаю вчерашнюю ночь, когда Эмиль, грубо говоря, выгнал меня, сказав, что между нами никогда не может ничего быть. Хотя бы далеко не зашел и не сломал мне сердце. Просто вежливо послал. Я же даже не стала отвечать ему. С меня достаточно. Теперь пусть сам гонится за мной. Я устала.