По возвращении я рассказываю немного о себе, о проекте «Платформа». О том, как я вижу перспективы расследования, мне не приходится говорить – новые друзья с доброжелательной иронией в точности озвучивают то, что я думаю: происходит нелепая ошибка, дело кажется достаточно простым и непременно разрешится на первых же допросах; через месяц, когда истечёт срок избранной меры пресечения, добросовестный и непредвзятый суд освободит вас из-под стражи. Мы знаем, что вы правы, верим каждому слову и сочувствуем, говорят мне, но лучше сразу избавиться от иллюзий. Сейчас мы расскажем, как будет на самом деле. И почти безошибочно предсказывают всё, что произойдёт со мной в последующие одиннадцать месяцев.

Эрик включает телевизор: показывают какой-то убогий боевик. В «Московском комсомольце», который в этом СИЗО бесплатно раздают по камерам, напечатана программа передач. Обнаруживаю, кажется, на «Культуре» «Вики, Кристина, Барселона» Вуди Аллена. Мои соседи не знают этого фильма, и я, употребив всё своё красноречие, убеждаю их переключить каналы. Так в первый же вечер я посеял разврат, а уже через день ведомые мной насельники камеры 310 достигли последней глубины падения: мы слушали концерт Анны Нетребко. Эрик вяло сопротивлялся, Игорь Сергеевич и Костя с интересом и удовольствием вбирали новые впечатления. Впрочем, несколько разрешённых к просмотру каналов крайне редко предлагали что-то путное, и Эрик мог без помех смотреть боевики и комедии. Ограничен он был только режимом: в двадцать два тридцать телевидение отключали. Изредка удавалось уговорить дежурного помощника начальника смены изолятора – ДПНСИ – продлить время просмотра.

Знакомство с Игорем, Костей и Эриком оставило во мне глубокий след. Я очень многим обязан этим парням, с которыми прошёл свой первый тюремный месяц, всех троих считаю своими друзьями. Потом было ещё много интересных встреч и достойных людей. Но эти – особенные. Я должен немного рассказать о каждом.

Игорь Сергеевич Пушкарёв, сорока с небольшим лет, мэр Владивостока (не назначенный, а избранный городом), к июню 2017 года находился в заключении уже год. Его обвинили в злоупотреблении служебным положением и коммерческом подкупе. Если очистить обвинение от стереотипных страшилок, которыми следователи и прокуроры любят украшать свои нестройные умозаключения, то вменяемое Пушкарёву злоупотребление сведётся к тому, что принадлежащие семье мэра предприятия авансировали городу материалы на миллионы рублей и, терпеливо подождав оплаты, простили задолженность. Коммерческий подкуп мэра якобы совершил его родной брат через посредничество его же жены. Игорь не признаёт за собой вины и бескомпромиссно борется. Он идеально дисциплинирован, чистоплотен и бесконечно деятелен. Его тюремный досуг, помимо изучения материалов дела и подготовки линии защиты, состоит из ежедневной обширной переписки, чтения полудюжины выписанных им газет и множества разнообразных книг; дважды в день у него серьёзные спортивные занятия; он совершенствует свои знания в английском и корейском языках. При этом он доброжелателен, улыбчив и тактичен в общении. С ним очень удобно, комфортно. Он состоятельный человек, свои материальные возможности сочетает с хватким хозяйственным навыком практичного деревенского парня и ярким организационным дарованием. Идеальный порядок и рационально устроенный быт в камере – в первую очередь следствие этих его качеств. О нём за глаза всегда уважительно судачат на сборках и в автозаках и, уж коль довелось оказаться в тюрьме, хорошо иметь такого соседа.

Дома его ждут жена и трое сыновей, родители. Один из двух младших братьев проходит по этому же делу, он находился тогда под домашним арестом.

Пушкарёв получал письма не только от родных и бывших коллег, но и от жителей Владивостока, которые с сочувствием следили за судьбой своего мэра. Мелким аккуратным почерком отвечал сразу, никогда не откладывая на следующий день. Однажды Игорь показал мне листочек, на котором от руки был записан наивный и не очень умелый акростих. Первые буквы строк складывались в призыв «Свободу Пушкарёву». Автор, совершенно незнакомый человек, принёс это сочинение на семейное предприятие Пушкарёвых и попросил переслать Игорю Сергеевичу. Позже, уже выйдя из СИЗО, на сайте Пушкарёва и других сетевых ресурсах Владивостока и Приморья, которые и по прошествии трёх лет продолжали кампанию его поддержки, я нашёл ещё много трогательных свидетельств уважительного отношения к нему со стороны не связанных ни бизнесом, ни властью, ни личным знакомством жителей.

Владивосток Игорь любит. Среди книг, находившихся в камере, на видном месте лежал огромный альбом, посвящённый городу. Пушкарёв радовался, когда кто-то из нас проявлял к нему интерес, и с готовностью увлечённо комментировал фотографии и статьи, рассказывал об истории каждого дома, сквера, памятника и о предыстории каждого проекта, его цели и перспективах.

Родился и вырос Игорь в забайкальской деревне, в доме с печным отоплением и водой из колодца. После школы закончил университет во Владивостоке. Создал успешный бизнес, построил удачную политическую и чиновничью карьеру. Говорит, что был убеждённым приверженцем Путина, точнее, того образа, который внушил себе. Состоял в «Единой России». Попав во власть, гордился своими ответственными постами и с энтузиазмом стремился оправдывать доверие. Разумеется, у него были недоброжелатели, соперники в борьбе за влияние в городе и регионе, откровенные враги. Противостояние им он воспринимал не как делёж пирога, а как борьбу принципов, настаивал на своём представлении о благе города и ведущих к этому благу путях. Сфабрикованное дело, незаконное преследование и собственно тюрьма естественно корректируют картину мира. Сейчас Игорь говорит, что больше всего претензий у него к себе: как он мог быть таким прекраснодушным болваном? Его история напоминает о репрессированных в тридцатые годы прошлого века большевиках, о том, как у недалёких, но искренних «комсомольцев», «бойцов продразвёрстки», попавших в молох пожирающего своих детей режима, с запоздалым изумлением раскрывались глаза, и перед этим прочищенным взглядом вставала картина оскорбительно примитивного устройства реальности. В этой реальности дорвавшееся до кормящей власти агрессивно-бездарное ничтожество не потерпит и не простит другим роскоши иметь принципы, жить по нравственному закону. Ничтожество прозорливо воспринимает это как угрозу своему существованию.

В мае 2019 года Тверской суд Москвы приговорил Пушкарёва к пятнадцати годам колонии и огромному штрафу. Вопреки закону и обычной практике суд проходил не по месту совершения вменяемого преступления. Вероятно, у бенефициаров этого процесса было опасение, что во Владивостоке, где у бывшего мэра сохранилась широкая поддержка, будет сложнее провести столь непопулярное и неправосудное решение. Я был на оглашении показательно жестокого приговора. Оно длилось целый день с утра до позднего вечера. Судья, много часов читавший своё постановление, никому не разрешил слушать сидя. Приходило в голову, что до последнего используются любые возможности издеваться над обвиняемыми, их близкими и доброжелателями, которых был полон зал. Я внимательно слушал судебную скороговорку, и, уверяю, не прозвучало ни одного убедительного доказательства вины. Подана апелляция. Игорь Сергеевич Пушкарёв продолжает бороться.