Яна же по-прежнему наблюдала за мной как пирующий на падали коршун. Любая моя женщина становилась объектом для пристального и детального изучения, едва ли не со снятием отпечатков пальцев и забора проб ДНК. Яна всерьез опасалась, что моя новая жена может поломать ей удачно налаженную жизнь, а может, и просто не хотела выпускать меня из своих цепких лап навсегда. Да и моя жизнь со временем налаживалась. Я съехал от друга, который решил остаться за «большим бугром» навсегда, купил квартиру в двух уровнях (в пику Яне) и забрал облезлого какаду к себе, так как неожиданно привык к его мелким пакостям. Какаду почему-то напоминал мне бывшую тещу и не позволял раскисать.

За сыном я приехал почти вовремя, хотя он уже стоял на крыльце школы, беседуя со стайкой пацанов его возраста. Шапку он, конечно же, не надел. Ветер трепал его светлые вихры. Я вздохнул. Не мог волосами пойти в Яну? У нее волосы были темные, тяжелые, как маслянистая река, а сын унаследовал мои, светло-русые и не слишком густые. Лучше бы он мой характер унаследовал… Я дважды надавил на сигнал. Артем увидел меня и, небрежно попрощавшись с приятелями замысловатым движением рук, кое я даже толком и не зафиксировал, скатился ко мне со ступенек.

– Привет, па! – завопил он, влетая в машину. – Я теперь у тебя буду жить?

– Пока да. Чего без шапки стоял?

– Да я только вышел.

– Вышел он… А если б я опоздал, ты бы ее одел? Думаю, что нет.

– Можно подумать, ты куда-то опаздываешь, – фыркнул Артем. – У тебя же внутри будильник стоит. Па, поехали в пиццерию, я жрать хочу, как слон.

– Не жрать, а есть, – сурово поправил я сына. – Поехали, дома все равно холодильник пустой. Заодно в супермаркет заедем, продуктов наберем. Я Людмиле Петровне сегодня позвоню, чтобы она на работу выходила, а то нам грозит голодная смерть.

– Ага, – обрадовался сын, – а ты мне луку купи зеленого. Мама его редко покупает, говорит, изо рта плохо пахнет и изжога будет.

Я улыбнулся. Пока моя мама была жива, каждую весну она ставила в банки, подходящие по размеру луковицы, чтобы есть проросший зеленый лук, делать салаты. «Для витаминов», – назидательно говорила она. Артем, приходивший к бабушке в гости, первые зеленые стрелки объедал со скоростью изголодавшегося козленка. Не знаю почему, но стебельки лука Артем молотил так, как порядочные дети молотят конфеты. Луковицы после его набегов выглядели так, словно по ним тупой косилкой проехали. А мама всегда радовалась и гладила Артема по голове морщинистой ладошкой.

Потом она умерла. И лук стало некому выращивать.

В пиццерии, пока Артем доедал четвертый по счету кусок итальянской лепешки с начинкой, я сделал пару звонков, один из которых мне не очень понравился. Мы заехали за вещами Артема, а потом отправились в супермаркет. Набив тележку под завязку, я покатил ее к кассе. Артем догнал меня у самого выхода из зала, протягивая мне пару журналов с комиксами, пачку жвачки и дурацкий набор конфет в виде игрушечной машинки, набитой разноцветным драже. Я даже ухом не повел, памятуя о том, что Яна ребенка держит в черном теле, комиксы ненавидит, а конфеты позволяет есть только на десерт и никогда «просто так».

– Можно? – спросил Артем.

– Можно, – ответил я. – Мама говорила, у тебя зрение портится?

– Ничего не портится, – сразу насупился сын. – Просто она думает, что я в очках буду выглядеть умнее и стану похож на этого козла.

– Про взрослых нехорошо говорить – «козел», – строго сказал я.

– А что делать, если он козел? – с бесконечным презрением осведомился сын. Интонации были насквозь Янины. – Он меня жить учит, своими правилами хорошего тона уже задолбал! Пусть он свой этикет в задницу засунет!

– Ты как с отцом разговариваешь? – возмутился я.

– Так я же не про тебя, а про этого козла – дядю Женю, – рассудительно парировал Артем. – Представляешь, он мне сказал, чтобы я называл его папой.

Я едва не врезался в столб.

– Чего?

– Чтобы папой его называл, – меланхолично повторил Артем, жуя стрелку лука. – Так и сказал: «Ты, Артемка, меня папой зови».

– А ты чего ему ответил? – заинтересовался я.

– Я ему ответил, что я еще с дуба не рухнул, – ответил сын.

– Так и сказал?

– Так и сказал. Пап, а давай купим «Нитро Фэмэли»?

– Это что такое?

– Это такая игра прикольная. Там у одной семьи похитили ребенка, а они пошли его вызволять, ну и мочили направо и налево всех подряд! Я у Лешки в нее играл, мне понравилось.

– Хорошо, купим. А что дядя Женя ответил, когда ты ему так сказал?

– Сказал, что он займется моим воспитанием.

– А ты? – осведомился я, подозревая, что мой ребенок за словом в карман не полез. Так и вышло.

– А я ему сказал, чтобы он шел в задницу, козлиная морда!

Мой ребенок!

Я попытался взять себя в руки и не слишком сильно лыбиться, тем более, что сын на меня искоса поглядывал, но губы сами расползались в улыбке. Артем мое настроение почувствовал и сам заулыбался.

– Артем, так разговаривать с коз… дядей Женей не стоит. Будь с ним вежлив, и не лезь под руку. Но если этот… то есть если он еще раз попросит называть тебя папой, скажи ему, что я ему все зубы… то есть, что у тебя папа есть и другого тебе не надо! Понял?

– Понял. Па, а может мы еще и четвертую версию «Дума» купим?

– Хорошо, купим. А что мама тебе на это сказала?

Артем помрачнел.

– Сказала, что яблоко от яблони недалеко падает. И что она мне рот вымоет мылом за такие слова, потому что этот козел побежал к ней жаловаться. И что у тебя сейчас очередная молодуха, и тебе на меня наплевать. Вы с ней себе другого ребенка заведете.

Так-так-так… Ну, Яна….

Я подавил в себе желание позвонить Яне и высказать ей, все, что я думаю о ней и об ее козле Жене, но сдержался. Артем посмотрел, как у меня на щеках заходили желваки, и тяжело вздохнул.

– Никаких детей мы заводить не будем, и вообще, мы расстались, – сообщил я сыну.

– Да я знаю. Мама вчера тете Милане звонила и радостно так сообщала, что ты свою молодуху бросил.

– Что за тетя Милана?

– Не знаю, я ее никогда не видел.

В квартиру мы вошли нагруженные сумками и пакетами. Попугай, который нас и за людей не считал, оживился и выдал матерную тираду на птичьем языке.

– Пап, – крикнул мне Артем, – у него поилка сухая совсем. Можно я воды ему налью?

– Налей, – крикнул я из кухни, забрасывая продукты в холодильник. – Смотри только, чтобы он тебя не укусил.

– Да я осторожно… Ай!!!

Я фыркнул. Укусил таки, мерзавец!

Артем что-то бурчал в комнате, но я его не слушал. В голове вертелись неприятные мысли. Занятый ими я все делал машинально. Ну, Яна, ну стервозина… Больше всего мне не понравилось то, что меня сознательно отодвигали на второй план в жизни моего ребенка. Что же, с этим я мириться не стану.