которое в высшей мере беззаконие есть. Человек же, сидящий перед вами между конвойными, – пока что лишь подсудимый. И пока он такой же человек, как и вы, имеющий в судебном разбирательстве равные с вами права (статья 250). Вы Виктор Петрович – он Виктор Петрович. Пока.

Но не понял, не понял этого первого, лукавого намека судьбы прокурор Виктор Петрович, проигнорировал. Рьяно и бескомпромиссно отдался он раз и навсегда избранной роли, уверовал слепо и беззаветно в то, что Клименкин Виктор Петрович – вне всяких сомнений – убийца! И уже не до заботы о каком-то там «правильном применении» было, и уже казались все те, кто не согласен с этой единственной версией, пособниками преступника, почти соучастниками. А больше всех – мать, эта бессовестная женщина, вскормившая подлого убийцу, а теперь с таким неуемным пылом защищающая его! Хорошо поработал следователь Бойченко, сумевший-таки уличить ее во множестве противозаконных связей с целым рядом бывших работников административных органов, таких, как, например, Каспаров, этот явно ненормальный и, несомненно, корыстно заинтересованный человек! Или таких, как, например, некий «бывший эксперт», теперь напрочь спившийся, приятель Каспарова, как его там… Нет, но Каспаров, Каспаров-то действительно каков? Эта наглая ложь его – да, ложь, ложь! И следователю ложь, и перед судом ложь – в том, что он действовал якобы бескорыстно, «из соображений справедливости»! Знаем мы такую «справедливость»! Ну скажите, какой нормальный человек поедет в Москву на свои деньги, будет обивать пороги инстанций, а потом с таким бессовестным упорством повторять свои показания то на одном процессе, то на другом? Кто поверит ему? Хитрый, изворотливый, лживый насквозь человек, сколотивший группу сторонников в зале суда и так мешающий спокойному разбирательству. Он, в сущности, такой же асоциальный элемент, как Клименкин, этот отвратительный, порочный от рождения тип. Таким не может быть снисхождения! И – молчать! Долой слюнтяйство!

А эта Гриценко Светлана, сожительница Клименкина, нагло называющая себя его женой?! Правильно осадила ее председатель суда, назвав своим именем их взаимоотношения. Два сапога – пара. И ведь тоже какая наглая ложь: играет в застенчивую, краснеющую, говорит тихим голосом! «Мы с Виктором… Виктор не мог этого сделать… Он честный…» Застенчивая – а с Клименкиным-то… сами знаете. Краснеющая – а телеграмм в Москву напосылала ворох! Разобраться бы, на какие средства…

Но если поступки этой «святой троицы» – мать, Каспаров и Светлана Гриценко – можно еще как-то понять – не простить, разумеется, а понять! – то вот поведение московского адвоката вызывает самое недвусмысленное, самое праведное негодование. Он, человек, разбирающийся в законах, человек официальный, да еще приехавший из столицы, а потому уже одним этим авторитетный для массы, заполнившей зал суда, – «условной» массы, ибо там сплошь люди, освобожденные условно-досрочно, а потому, разумеется, сочувствующие подсудимому, – он тоже ведет себя на протяжении всего процесса нагло и вызывающе. Из Москвы – вот и пользуется…

Корреспонденты газеты тоже хороши! Двое! Особенно женщина распоясалась. Сидит и пишет, и пишет. Что она там пишет, поди‑ка проверь!..

Прокурор Виктор Петрович старательно подготовился к своей обвинительной речи. Он любил торжественность момента. В последние годы редко выступал в суде – все больше по проверке исполнения. А тут появилась возможность проявить свой талант. В день, когда он должен был произнести речь, прокурор вызвал на процесс работников прокуратур города и области. Пусть послушают! Они читали когда-то речи русских и зарубежных защитников и обвинителей, которые производят огромное впечатление даже только при чтении, можно себе представить, с каким волнением слушали их современники в обстановке суда! Как же было не послушать теперь речь наследника знаменитых русских судебных ораторов Кони, Плевако, Урусевского – современного юриста, выступающего по поводу столь нашумевшего дела! Пусть, пусть слушают. Пусть учатся!

И вот настал торжественный миг. Государственный обвинитель в форме старшего советника юстиции поднялся.

– Корабль нашего судебного разбирательства шел долгим путем, – так начал он свою речь. – Этот путь был тернист и сложен. Мы натыкались на отмели и рифы, которые замедляли наш ход. Но курс нашего корабля был, несомненно, правилен…

Виктор Петрович перевел дух, оглядел зал заседаний и продолжал:

– Процесс по делу Клименкина был столь длителен и отнял у всех столько сил и времени потому, что нашлись люди, которые вставляли нам палки в колеса…

На мгновение прокурор запнулся, ибо «колеса» несколько противоречили образу «корабля», однако быстро решил, что, во-первых, в двигателе есть же всякие колеса, а во-вторых, бывали и колесные пароходы…

– Кто эти люди? – задал риторический вопрос прокурор и, не останавливаясь, продолжал: – Это так называемый «свидетель» Каспаров. Задумаемся, что за человек перед нами? Мы его распознали! Как ни пытался накинуть личину добродетели на свои поступки, ничего не получилось у него. Он будет привлечен к уголовной ответственности за дачу ложных показаний, за присвоение власти, за отказ от дачи показаний. Да, к уголовной ответственности! Я должен сообщить вам, что на него уже заведено уголовное дело… Скажите, можем ли мы верить такому свидетелю?! Нет, не можем… Или мать подсудимого. Ее безответственные поступки очень мешали нам… Но вот сегодня мы наконец подошли к финалу. И сейчас нам все ясно. Все многочисленные факты неопровержимо говорят о том, что именно Клименкин совершил преступление. Судите сами. Вот, распив спиртные напитки, они пришли на вокзал…

Прокурор Виктор Петрович говорил долго. А закончил свою речь требованием приговорить Виктора Петровича Клименкина, по совокупности совершенных им преступлений, к 15 годам исправительно-трудовой колонии строгого режима.

Почему же не к расстрелу? Ведь если все было так, как установлено следствием, то и мера наказания должна бы опять быть прежней – высшей, исключительной. Ведь зверский убийца! А, ладно… 15 лет, так и быть. Подавитесь…

Приговор

Именем Туркменской Советской Социалистической Республики В. П. Клименкин был признан виновным в убийстве и разбое и приговорен по совокупности к 13 годам и 7 месяцам исправительно-трудовой колонии строгого режима, а с присоединением срока, который он уже отбыл в заключении, – ровно к 15 годам.

Судебные издержки в размере: 581 рубль 23 копейки – постановлено взыскать с подсудимого.

– Подсудимый, вам понятен приговор? – обратилась председатель суда Милосердова к Клименкину.

– Чтобы ваши дети мучились так, как я, – ответил осужденный Клименкин.

Прокурор Виктор Петрович так и подпрыгнул: грубить судье?! Ему, прокурору, этот рецидивист уже нагрубил в процессе судебного разбирательства. Он нагло сказал: «Вас бы на мое место». Каково?!

Ирония судьбы

Но случилось так, что пожелания Клименкина в некоторой части своей оправдались.

После объявления приговора прокурор Виктор Петрович опять столкнулся