litbaza книги онлайнРазная литератураПирамида - Юрий Сергеевич Аракчеев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 79
Перейти на страницу:
два заявления о неправильных действиях председательствующего. Наконец адвокат Беднорц заявил официальный отвод судье. Два заседателя, имеющие право отвести председательствующего, посовещавшись, не поддержали требования адвоката.

Показания Каспарова

С тех пор как Виктор Тигранович Каспаров давал показания на втором процессе, прошло полгода. Тогда, выйдя из здания суда, он был уверен, что Клименкина оправдают.

Однако тотчас после суда в Мары приехал следователь по особо важным делам. И развил бурную деятельность. Каспаров видел: с энергичным упорством новый следователь ищет подтверждения все той же первоначальной, полностью дискредитированной версии. Ко всему прочему допросы Бойченко проводит не в здании прокуратуры, что было бы естественно, а в помещении ЛОМа. И на допросах постоянно присутствует Ахатов.

Наконец пришел вызов Каспарову.

Идя на допрос, он все же надеялся на объективность следователя. Мало ли что говорят! Все-таки – «по особо важным делам», он-то должен же разобраться…

Было жаркое, солнечное утро. Ровно в 9 часов Каспаров вошел в большой мрачноватый кабинет – одно из помещений ЛОМа. За столом сидел сравнительно молодой человек с холодным, строгим лицом. На столе – множество папок, бумаг. Два магнитофона.

– Фамилия? – коротко спросил человек, едва ответив на приветствие Каспарова. – Имя? Отчество?.. Подписать!

Каспаров с удивлением смотрел на него. С первых же минут возникло странное ощущение, что перед ним не человек, а машина. Никаких эмоций не читалось на молодом, довольно красивом лице. Вопросы он задавал ровным дикторским, отлично поставленным голосом. И движения его были словно бы механические.

Каспаров подписал уведомление об ответственности за дачу ложных показаний.

– Я буду записывать все ваши показания на магнитофон, – тем же ледяным тоном произнес Бойченко, глядя в пространство перед собой и положив палец на клавиши записи аппарата, который стоял на столе. – Задаю вопрос, – сказал он и нажал на клавишу. – Какие у вас отношения с матерью Виктора Клименкина?

– Обыкновенные, человеческие, – ответил Каспаров.

– Не так, более развернуто, – ровным тоном произнес Бойченко, остановив запись и опять положив палец на клавишу. – Какие цели вы преследовали при поездке в Москву? Кто покупал билеты на самолет, она или вы? На чьи деньги? Отвечайте.

– С позиции справедливости я… – начал Каспаров.

– Стоп. Это не относится к делу. Отвечайте прямо на поставленные мною вопросы. Вопрос первый: брали вы деньги у матери Клименкина или не брали? И если брали, то сколько?

Допрос продолжался в общей сложности около шести часов.

– Речь идет о Клименкине, а не обо мне! – несколько раз не выдерживал Каспаров.

Но тем же сухим, холодным тоном, тем же ровным голосом автомата следователь Бойченко прерывал его, приказывая не отвлекаться и отвечать четко и коротко только на поставленные вопросы. Щелканье клавиш и прерывающие реплики следователя постоянно осаживали Каспарова («щелканье бича» – пришло на ум сравнение), он уже с трудом боролся с растущим чувством безразличия к собственным показаниям.

Наконец допрос был окончен.

Робот, подумал Каспаров. Механический человек с механической, бесчеловечной программой. Что же это делается? Он вспомнил, как после первого процесса и его поездки в Москву, когда в Мары уже пришло определение Верховного суда Союза, – Ахатов, Абаев, Джумаев все вместе вызвали его в ЛОМ. «Подпиши», – сказал его бывший приятель Ахмет Ахатов и протянул протокол, где Каспаров якобы признавал, что опознание в больнице проведено по всем правилам и потерпевшая действительно опознала Клименкина. Он, естественно, отказался подписать, они, все трое, долго уговаривали его, а потом Джумаев в сердцах сказал ему: «Послушай, ну что ты суетишься, кому это надо? Шлепнули бы парня – и дело с концом, всем хорошо. Гора с плеч…» А на втором процессе судья Алланазаров спросил у Ахатова: «Скажите, чем же объясняются показания Каспарова, так отличающиеся от ваших, как вы думаете?» Ахатов аж вскинулся. «Он до того купленный, что просто не могу и представить», – пылко заявил он. Вот и теперь следователь по особо важным делам в течение шести часов искал корыстные мотивы. Упорно, серьезно… Неужели другое этим людям и в голову не приходит?

Теперь, на третьем процессе, Каспаров тоже выступал одним из последних. Он повторил показания, данные полгода назад. Они и не могли быть другими. Правда она правда и есть, какой бы неприятной для кого-то она ни была и сколько бы времени ни прошло. Он давно понял: позиция человека, который говорит только правду, – самая выигрышная. Как мучились лжесвидетели, как буквально пускал слезу огромный сильный детина Ичилов, когда адвокат уличал его в бесконечных противоречиях, как тряс ногою в волнении самоуверенный и обычно невозмутимый Ахатов, когда его тоже приперли к стенке, как нервничала и краснела, несмотря на всю свою кажущуюся неприступность, судья Милосердова – если и не признавшаяся себе, что ведет недостойную, злую игру, то уж, наверное, в глубине души понимавшая это! И как легко, как просто было говорить Каспарову о том, что он действительно видел, что знал. И при всем понимании происходящего, при всем трагическом осознании поражения, которое надвигается неудержимо, насколько же спокойнее, насколько достойнее и сильнее был он, чем эти суетящиеся, мельтешащие, теряющие самих себя люди! Особенно врезался в память свидетель Анатолий Семенов, бывший друг Клименкина, который на первом следствии и на первом процессе так недостойно лжесвидетельствовал об опознании, чем оказал немалую, но сомнительную услугу Абаеву. Однажды – еще перед вторым процессом – Каспаров встретил Семенова случайно на улице. «Ты Анатолий Семенов?» – спросил он, узнав. И плотный, невысокий светловолосый парень, остановившийся перед ним, вдруг сник, сморщился, хотя Каспаров даже не назвал себя, ни в чем Семенова не упрекнул. «Что с тобой?» – спросил он. «А вы… кто?» – в великой тревоге спросил Анатолий Семенов. «Я Каспаров, я был на опознании и первом процессе по делу Клименкина, я знаю о твоих показаниях». Что произошло с парнем! Он посерел, посинел, лицо его, казалось, истекает страхом, перед Каспаровым стоял не человек, а жалкое подобие человека, живой мертвец. «Послушай, – продолжал Каспаров. – Будет теперь второй процесс, скажи же наконец правду, ведь ты же сам знаешь, что лгал». Презрение к Семенову сменялось жалостью. Видно было, как страшно мучается этот молодой человек. «Я… боюсь», – выдавил он из себя наконец. «Кого?! – чуть не закричал Каспаров. – Почему? Ты же видишь, что творится беззаконие, зачем же ты-то помогаешь? Разве можно бояться правды? Из-за твоей лжи страдают люди, и ты, а не кто-то другой виноват в этом!» – «Я боюсь… Меня опять арестуют. Боюсь», – ответил дрожащий Семенов. «Не бойся, не арестуют. Ты гражданин Советского Союза, помни это. Ты не должен бояться. Посмотри на себя, разве так

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 79
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?