Убитого хищника, называвшегося, кстати, шенгром, по совету нового знакомого взяли с собой. К вящему удовольствию Мюллера, не желавшего расставаться с диковинной добычей.

Почти весь путь Бестужев находился рядом с аборигеном, вплоть до того, что даже шел пешком бок о бок. Это было не слишком характерно для опального гвардейца, зато и результаты давали о себе знать.

С каждой верстой они понимали друг друга все лучше, начав дорожную беседу с самых элементарных тем, и потихоньку переходя к относительно сложным.

– Они зовут себя аминами, – оповестил жадно прислушивающихся к беседе Кречетова и Мюллера Бестужев. – Говорит, их народ довольно разбросан, перемешан с селениями иных племен, или как их лучше назвать?

– Почему – перемешан? – немедленно заинтересовался Мюллер.

– Не понял, – вздохнул поручик. – Не ждите он меня слишком многое, господа. Я понимаю речь с пятое на десятое, как и наш новый знакомый понимает меня.

Дело было довольно обычным в дальних экспедициях. Еще хорошо, что каким-то образом вообще сумели найти какие-то соприкосновения в речи. Бывало, приходилось объясняться жестами, а ведь они порою тоже могут обозначать разные вещи.

– Только не пойму, откуда так много английских слов? – потихоньку удивлялся профессор. – Чтобы чужой язык оказал подобное влияние, да еще не на знать, а на простых людей, требуются века владычества. Но не припомню о британской колонии в здешних местах. Вообще, не край, а сплошные загадки.

– Я тоже не знаю, – признался Кречетов.

В данном случае он не кривил душой. Он ожидал многого, но не того, что слышал сейчас своими ушами.

Правда, в отличие от остальных, полковнику было ведомо и иное. Но верно говорится о многих печалях. Кречетов втайне клял себя, что еще перед ущельем не рассказал людям все. Пусть даже он тогда еще был неуверен в осуществимости миссии, однако разные вещи – вести за собой добровольцев, отлично знающих последствия своего выбора, и иное – людей, отправившихся за начальником вслепую.

И не очень расскажешь все прямо на ходу. Даже милейшему профессору, который хотя бы поймет все правильно. Для подробного рассказа требуется хотя бы состояние относительного покоя, а не заполненные движением и опасностями дни, когда даже ночью не удается толком отдохнуть от дежурств.

Зато кое-что стало проясняться в организации здешнего общества. Без особых деталей, на самом простейшем уровне, так простейший и есть основной.

В горах жило минимум десяток народов или племен. Жило давно, как перевел Бестужев, после того, как их всех вместе привел сюда таинственный Селим, с тех пор почитавшийся последним из пророков.

– Безбожники! Прости меня, Господи! – прокомментировал приблизившийся отец Александр. Разве что, не сплюнул.

– Почему? Для них Селим и есть воплощение божества, – улыбнулся Бестужев.

Батюшка обиженно засопел, но в споры о вере вступать не стал. Обещал Кречетову, да и успел убедиться: подобные дела требуют времени и обязательного хорошего знания языка. Без них же можно только рассмешить аборигенов, и создать самое ложное впечатление о религии.

Причины, по которым представители одного народа проживали не компактно, как было бы естественным, а были разбросаны по горам в произвольном порядке и вперемежку с другими, остались неясны. Пока это отнюдь не казалось главным, требующим первостепенного решения. Хватало иных забот.

Гораздо важнее было отсутствие здесь единого государства. Каждое поселение жило самостоятельно и лишь значительно дальше имелся город Барат, образовывающий своего рода главный центр горного района, пусть и располагался он в общем-то ближе к окраине. В городе уже имелась власть, но не монархическая, как было бы естественно, а какая-то разновидность республики, хотя каким образом выбирался глава, или напротив, захватывал власть, Бестужев понять не сумел. Ему элементарно не хватило слов для сложных понятий.

Еще дальше, непонятно и где, за пустыней и степью находился таинственный Порт-Прин, из которого порою в горы привозили товары. Неподалеку от него был еще один Порт, на этот раз – От, куда увозили проданную местными какую-то траву, едва ли не единственное, что покупали у аборигенов жители Порта. Почему покупатели жили в одном месте, а продавцы в другом, было вообще непонятно, и загадку решили списать на не слишком верный перевод. Да и к тому же ни сам Кангар, и его соседи там никогда не бывали, и сказанное относилось больше к области слухов.

– Наверно, опорные пункты англичан, – высказал предположение Мюллер. – Но как они сумели устроиться здесь в тайне от всего мира? Напротив, они всегда объявляют о принадлежности земель британской короне.

– Разберемся в свое время, – полковник старательно запоминал любой факт, лишь выстраивать цельную картину пока не спешил. Данных откровенно маловато.

Наконец, от дороги ответвилась еще одна, меньшая, и Кангар свернул туда.

Дорога спустилась в небольшую ложбину, вильнула несколько раз, а затем стала подниматься в гору.

Пастушки вместе с пастушками

Сейчас предстанут перед нами.

Смотрю я с мордою умильною

На эту вечную идиллию.

Стих продекламировал Бестужев, причем, с видом, вполне соответствующим тексту.

Миша не выдержал и прыснул смехом. Улыбнулся Кречетов. И только ехавшие рядом Мюллер и Буйволов стиха не оценили. Профессор был погружен в свои мысли, а есаул из всех видов искусства понимал лишь военную музыку, в крайнем случае – песни.

– Что ж, проедем, познакомимся с …пастушками, – настроение полковника явно улучшилось.

С вершины открылся вид на большую зеленую долину. Шустрая горная речка пересекала ее на две части. Часть земли была обработана, превращена в поля, другая часть отдана под сады или луга, а на том берегу виднелось селение.

Вид людского жилища определяют климат и природа. Среди скал или в пустыне никто не станет строить дома из дерева. Просто потому, что материал этот здесь представляет драгоценность. Не удивительно, что увиденное было похоже на виденное. Классические жилища Востока, глина и камень, и все это было обнесено дувалами разной высоты, своего рода крепостной стеной, защищающей селение от возможных врагов.

Кое-где виднелись работающие люди. Еще дальше паслась большая отара овец, где-то со двора поднимался дымок, словом, шла обычная жизнь.

– А аборигены довольно беспечны, – Бестужев наконец забрался в седло и теперь тихо сообщил есаулу о своих наблюдениях. – Значит, никаких налетов тут не бывает.

– Беспечны, – согласился Буйволов. – Но нас заметили и справа в лесочке сидит целый отряд.

Поручик пригляделся. Там в самом деле собрались мужчины с расчетом, чтобы их не видели, а они могли бы держать под прицелом неспешно двигающуюся экспедицию.

– Надо предупредить… – начал было Бестужев, однако Буйволов коротко обронил: