Почти час они сидели на скамейке. Лиля рассказывала о своих первых днях, проведенных в новом доме, о том, как постепенно, день ото дня, она начинала чувствовать этот дом своим. О том, как трудно ей было в первое время, как нелегко было найти общий язык с Аллой Васильевной, как защищал ее в спорах Юрий.

— Знаешь, Юрка у меня молодец… И с детьми всегда помогал, ночью часто вместо меня просыпался, укачивал, пока маленькие были, а я спала.

Алена улыбнулась, вспомнив об Антошке и Алешке. Дети Лили были погодками, росли вместе — сейчас им было одиннадцать и двенадцать лет, оба уже вытянулись, обогнав в росте мать, и басили срывающимися хрипловатыми голосами.

— Настоящие мужчины растут, — улыбнулась Лиля, — все в отца… А Юрка еще дочку хочет. Только я уже боюсь рожать, слишком старая я для этого дела. И здоровья нету…

— Ну что ты, какая же ты старая, тебе ведь всего тридцать шесть, — удивилась Алена.

— Все равно, тяжело будет с маленьким ребенком. Сколько он ни уговаривал, я не соглашалась. Боюсь я рожать, Алена. У меня ведь и первые, и вторые роды были очень тяжелыми — еле спасли… На кого же я мальчишек оставлю, если что случится? Нет уж, я лучше племянников нянчить буду… Вот родишь — буду тебе помогать.

Алена вздохнула. Ей было ужасно тяжело думать о ребенке, какое-то противоречивое чувство буквально разрывало ее душу на части, когда она представляла себя маленькое розовое тельце своего малыша, своего первенца, сына…

В ту ночь она так и не уснула, а на следующее утро Лиля, заметив, что глаза у невестки все в мелких красных прожилках, посмотрела на нее с укором:

— Ну вот, досиделись… Что, совсем не спала?

— Совсем, — призналась Алена, — глаза слипаются, ничего не вижу…

— Иди отдохни. Что ты вскочила так рано? Поспи, я сама все приготовлю.

Представив, что сейчас ей придется снова оказаться в одной комнате со спящим мужем, Алена сразу сжалась. Нет, только не это — вдруг, проснувшись, он снова начнет ее бить, мучить своими расспросами? Только не это, уж лучше она вечером ляжет спать пораньше.

День пролетел незаметно, как обычно бывает, когда дел невпроворот. Она убиралась в доме, подметала двор, готовила вместе с Лилей и Мариной голубцы — вечером ожидались гости, потом стирала и кипятила на плите постельное белье. Гости в тот вечер засиделись допоздна — за окном уже совсем стемнело, когда дом опустел и она отправилась на кухню мыть посуду. Все потихоньку расходились по комнатам — спать. Ушел в спальню и Руслан, а она нарочно тянула время, с особой тщательностью намывая до блеска каждую тарелку и чашку, надеясь, что он успеет заснуть к тому времени, когда она закончит мытье посуды. Лиля сидела на кухне вместе с ней, протирала чистым сухим полотенцем мокрые тарелки и убирала их в шкаф. Сегодня у ее мужа была ночная смена.

— Алена, ты как заведенная… Неужели тебе совсем спать не хочется?

— Не хочется, — солгала она, потому что глаза у нее буквально слипались, — да тут уже немного осталось.

— Да ты и не торопишься, я смотрю… Вы что, снова поссорились? — Она прищурилась, и Алена тут же опустила глаза.

— Да нет, Лиля, что ты… С чего нам ссориться-то!

— Я же вижу, что ты как в воду опущенная, все время грустная, и не только сегодня…

— Просто немного скучаю по дому, — уклончиво ответила она, — по родителям…

— Ничего, привыкнешь. Вот увидишь, еще два-три месяца, и будешь чувствовать себя как дома… Со временем все образуется.

Лиля попыталась дотянуться до самой верхней полки в шкафу, где стояли тарелки, и вдруг вскрикнула, Рука ее разжалась, посуда с грохотом упала на пол…

— Ты что? Что с тобой? — Алена тут же подлетела к ней и схватила за руку.

Увидев, как сильно невестка побледнела, она пододвинула ей стул и поспешила налить воды, испугавшись, что Лиля может потерять сознание. Но та отодвинула ее руку со стаканом и, снова согнувшись, застонала от боли.

— Да что с тобой? — Задавая вопрос, она уже слышала, как по ступенькам кто-то спускается вниз, наверное, разбуженный грохотом упавших тарелок, часть из которых разбилась на мелкие кусочки.

— Кажется… кажется, дело плохо, — сдавленно ответила Лиля и попыталась приподняться.

— Да ты что, сиди! — Алена слегка надавила ей на плечо, не поняв, почему она решила встать. Но Лиля все же встала, и через секунду Алена увидела расширившимися от ужаса глазами, что то место, где она сидела, залито кровью.

— Я так и знала… — прошептала Лиля, бледнея буквально на глазах, — так и знала, что это будет… Алена, пожалуйста, нужно вызвать «скорую помощь»… Нужно позвать Юру, я боюсь без него ехать в больницу… Боже мой, сейчас ведь ночь…

И в следующую секунду она, обессилев, рухнула на стул. Глаза ее закрылись — Алена поняла, что она близка к тому, чтобы потерять сознание. Дверь распахнулась — на шум пришла мать.

— Что случилось?!

— Кровотечение… У нее кровотечение, — побелевшими губами прошептала Алена, но Алла Васильевна, казалось, сама все поняла раньше, чем успела услышать ее ответ.

— Так я и знала… Так и знала! Ведь говорила ей — лежи, не двигайся, нечего тебе домашней работой заниматься, не первый год здесь живешь, никто не подумает, что лентяйка… Разве можно, с ее-то здоровьем! Собери осколки, Алена, и вызови «скорую помощь». Третий месяц беременности, кровотечение…

Все происходило как в тумане. Алена быстро смела осколки, собрала их совком в мусорное ведро и дрожащими пальцами набрала номер «скорой». Алла Васильевна тем временем проворно и быстро наколола льда из морозильной камеры в холодильнике, побросала куски в полиэтиленовый пакет и положила на живот невестке.

— Потерпи, не бойся, все будет нормально… Ведь говорила тебе, сто раз говорила…

Лиля уже ничего не отвечала, только одними глазами поблагодарив мать за заботу. Алена вызвала «скорую», мысленно про себя повторяя, что с Лилей ничего не может случиться, что все будет хорошо — и даже в том случае, если она потеряет ребенка… Значит, она все же ждала ребенка, просто до поры до времени решила об этом молчать, значит, вчера ночью она обманывала Алену…

— Срочно беги в цех, — голос Аллы Васильевны доносился как будто издалека, — позови Юрия!

Алена выскочила из дома, по дороге накинув на плечи вязаную кофточку. Цех находился не очень далеко от дома, через три улицы. Она мчалась по темной дороге, спотыкаясь, мысленно повторяя одну только фразу: «Все будет нормально!»

Все будет нормально, с Лилей ничего не случится, ее дочка останется жива, она родится, врачи спасут и мать, и ребенка…

Увидев освещенные окна работающего цеха, она побежала еще быстрее. Запыхавшись, подлетела к проходной. Двери были заперты, и она принялась изо всех сил стучать по железной поверхности.

— Откройте, пожалуйста, откройте!