неправильно. Господин Болен был довольно вежливым и обходительным, но он никогда не старался скрыть от окружающих свое плохое настроение.

– Господин Болен был вспыльчивым?

– Этого я не говорила. У господина Болена были свои… причуды, назовем их так. Временами он бывал раздражительным. Но не по отношению к детям. Он всегда вел себя очень профессионально, если вас интересует мое личное мнение.

– Вспыльчивый, раздражительный, вежливый и обходительный, – подытожила Лена. – Давайте пока остановимся на этом.

Она улыбнулась и вдруг спросила:

– Где вы были в вечер смерти господина Болена?

– Я? – с легким удивлением отозвалась Изабель. – Вы подозреваете меня?

– Это стандартный вопрос. Так где вы находились между девятью и десятью вечера?

– Здесь, в доме. Я была на ночном дежурстве. Мы с Боленами дежурим по очереди. – Она запнулась. – Дежурили по очереди.

– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова? Госпожа Болен или дети?

Изабель на мгновение задумалась, а потом сказала:

– Госпожа Болен находилась у себя. В это время мы редко пересекаемся. А дети? Здесь не больница, где за пациентами нужен глаз да глаз. По ночам детям не часто требуется помощь. В тот вечер было тихо. Здесь сейчас всего три подростка, остальным мальчикам от семи до десяти. В это время они уже крепко спят.

Лена кивнула.

– И вы абсолютно уверены, что не заметили в тот вечер ничего необычного?

– Я узнала о случившемся только на следующее утро… но я бы наверняка запомнила, если бы случилось что-то необычное. Нет, все было как всегда.

Йохан сделал пометку в записной книжке.

– Вы не заметили ничего странного в поведении господина Болена? Речь не только о дне его смерти, но и о предыдущих.

– Нет, не заметила.

– Не торопитесь, подумайте хорошенько. Это могли быть мелочи, на которые, как правило, не обращаешь внимания. Может, он нервничал больше обычного, или у него изменились привычки?

– Честно говоря, я затрудняюсь ответить на ваш вопрос… В голове все смешалось… Я боюсь что-нибудь перепутать. Мне кажется, господин Болен был раздражительнее обычного и, может, более рассеянным. Он часто уходил в себя. Но я могу ошибаться… – Изабель замолчала и виновато улыбнулась.

– На чем основаны ваши предположения? – спросила Лена. – Можете вы привести примеры?

Изабель тихо вздохнула.

– Это не так-то просто, но я постараюсь. Мы работаем с детьми разного возраста. Почти все они из неполных семей и за свою короткую жизнь пережили много бед. Если вы росли с братьями или сестрами, то знаете, сколько хлопот бывает в большой семье, даже самой обычной. Нам, педагогам, нужны крепкие нервы. С утра до вечера от нас требуется полная самоотдача. Дети сразу замечают, когда взрослые отгораживаются от них, лгут или проявляют агрессию. Это не означает, что мы должны быть роботами, но нам следует ответственно подходить к своей работе. За несколько недель до… – Изабель запнулась, словно подбирая слова, – …до смерти господин Болен начал срываться на наших мальчиках. Однажды он чуть не ударил Йонаса. Ключевое слово «чуть». Йонасу сейчас десять, у него сложный период, и ему требуется много, очень много внимания. Не знаю, что бы случилось, если бы я тогда не вошла… при виде меня господин Болен быстро взял себя в руки.

– Такое часто случалось? – спросила Лена.

– Всего один раз. Я привела этот случай как пример. Пожалуйста, не передавайте мои слова госпоже Болен. Трудно сказать, как она сейчас отреагирует.

– Давайте не будем о госпоже Болен, – деловито попросила Лена. – Лучше вернемся к вашему начальнику. Вы сказали, он был раздражительнее обычного.

– Да. – Изабель слегка наклонилась вперед, но потом отпрянула. На протяжении всего разговора она сидела прямо, будто палку проглотила. – Он часто срывался. По отдельности эти случаи ничего не значили. В конце концов, все мы люди…

– Как думаете, что могло стать причиной такого необычного поведения? У вас есть предположения?

Изабель пожала плечами.

– Нет.

– Вы точно ничего не заметили? – включился в разговор Йохан. – Сейчас нам важна любая мелочь. Может, господин Болен поссорился с кем-нибудь из персонала? Или с женой? Может, кто-нибудь ему названивал?

– Если бы я знала о том, что произойдет, то, наверное, была бы повнимательнее… Но сейчас прошло уже больше двух недель, поэтому я не могу сказать ничего конкретного. В кабинете я не бываю, поэтому телефон не слышу. Ни про какие ссоры с персоналом не знаю. А про отношения с женой… разве бывают браки без ссор? Поговорите с госпожой Болен. – Изабель помедлила. – Впрочем, за несколько дней до смерти господина Болена сюда приезжали незнакомцы. Я села в машину, чтобы забрать детей из школы, и тут рядом остановился автомобиль, из которого вышли двое мужчин в темных костюмах. Им было лет сорок-пятьдесят. Когда я вернулась, они уже уехали.

– Госпожа Болен их видела? – спросил Йохан.

Подумав, Изабель ответила:

– Нет, в тот день она поехала к подруге в Гамбург. Если, конечно, я ничего не путаю…

– Это было задолго до смерти Болена?

– Дня за четыре. Может, за неделю.

Йохан сделал заметку в записной книжке и спросил:

– Кто-нибудь еще был в это время дома? Может, повар?

– Понятия не имею.

– Вы случайно не запомнили номер машины? – задала следующий вопрос Лена.

– У нее был номерной знак Гамбурга…

– Марка? Цвет?

– Большой темный седан. Я не очень разбираюсь в машинах. «БМВ» или «Мерседес». Все они одинаковые.

– Как вел себя господин Болен после их отъезда? Нервничал?

Изабель кивнула:

– Да, я уже рассказывала вам об инциденте с одним из наших мальчиков.

– С Йонасом? – уточнила Лена.

– Да. Это произошло в тот самый день.

Пришло время что-то делать. Меня связывает клятва. Клятва себе – и ему.

Неужто мне не хватит мужества? Неужто мой первый шаг окажется последним? Нет! Мы слишком долго ждали, слишком долго терпели. Это не должно повториться. Если сейчас я сдамся, то все будет напрасно.

«Он заслужил смерть», – в тысячный раз повторяю я, и это тысячу раз правда.

Он принял смерть от моей руки. Нет, мне не жаль его.

Я представляю, как он сидит в шезлонге, хватая ртом воздух… Как не понимает, что с ним происходит… Представляю страх в его глазах, представляю, как он беззвучно кричит, умоляя меня о помощи… А я стою вдалеке и смотрю.

Я смотрю на него во сне каждую ночь. Снова и снова.

Он заслуживал смерти. Если сейчас я остановлюсь, то все было напрасно. Никто не узнает правду. Все будет забыто. Все! Боль, крики, слезы, ночные кошмары, которые никогда не закончатся.

Меня связывает клятва.

Я завершу начатое.

Иначе я больше никогда не смогу заснуть.