В командном отсеке, где вместе с командиром находился взводный связист, Середин стянул с себя куртку, оставшись в майке-тельняшке.

— Жарко тут, Диман.

— Ты мне скажи, за каким чертом тебя заставили тащиться сюда сорок с лишним верст?

— Дело вот в чем, Дима. Сегодня ночью, а точнее, в 0.30, границу в районе седьмой заставы прорвала крупная банда штыков в двести. По данным разведки, это банда Мадраса.

— А ему что понадобилось у нас?

— Что-то понадобилось, и довольно серьезное. При прорыве погибло четырнадцать пограничников во главе с заместителем начальника заставы. Совершив прорыв, банда тут же разделилась на мелкие, не более пяти человек, группы и растворилась в горах. Мобильные пограничные группы не смогли взять след ни одной из них. Облет местности «вертушками» тоже ничего не дал. В Управлении ФСБ по району опасаются, что Мадрас вышел на тропу войны для проведения террористических актов в населенных пунктах Кавказа, дабы дестабилизировать успокоившуюся было обстановку.

— Понятно, — кивнул Шрамко. — Но это можно было сказать по связи. И, насколько мне известно, седьмая застава стоит юго-западнее нашего поста, а напротив нас шестая застава.

— Верно. А сколько километров от седьмой заставы до нашего поста?

Шрамко пододвинул к себе карту:

— Шестнадцать по прямой, ну а обходя ущелья, и вообще участки перевалов, все тридцать будут.

— Тридцать километров. А где стоит пост роты соседнего батальона?

— Ты что, решил мне экзамен устроить?

— Ну, что ты, Дима, так где?

— У Тахта-Юрта.

— Точно. За скалистым большим перевалом, что примыкает к перевалу Герди, который мы можем созерцать и без оптики. Причем от седьмой заставы до блокпоста тридцать четвертого батальона по прямой двадцать семь километров. И там гораздо труднопроходимее, чем здесь.

— Ты сказал, что банда попытается прорваться через наш блокпост?

— Так не я считаю, Дима, так считают в Управлении ФСБ и в штабе бригады.

— И тебя послали на усиление.

— Мог бы и понять, что нет.

— Я все понял, кроме одного — за каким хреном для передачи данной информации прислали тебя? Комбату или ротному делать нечего?

— В штабе батальона посчитали, что Мадрас может иметь аппаратуру перехвата переговоров в эфире, и решили, что так будет надежней.

Шрамко задумался. Затем взглянул на друга:

— Так, говоришь, двести рыл?

— По свидетельству пограничников, отлично подготовленных, прекрасно вооруженных рыл. У них есть и гранатометы, и пулеметы, кто-то видел и носильщиков с ящиками из-под боеприпасов.

— Но у них нет БМП и танка!

— Этого нет, но разве сложно и нас лишить техники?

— Ты проверяющий?

— Я — твой друг. Нет, не могу находиться здесь, это парилка, а не отсек. Пойдем, Дима, на смотровую площадку. Там хоть и солнце, но ветерок какой-никакой, — предложил Середин.

— Ну пойдем, посмотрим на перевал, «зеленку».

Офицеры поднялись на крышу здания, по периметру которой на полметра высились бетонные балки. Сюда, на случай нападения, для обороны по расчету должны выходить командир взвода, гранатометчик и пулеметчик третьего отделения, контролировавшего плато, и по одному стрелку из каждого отделения. Над зданием развевался российский флаг.

Шрамко протянул Середину бинокль. Роман осмотрел перевал, два разделявших его ущелья, ближнее Атылюх, восточнее — Джекум, и спросил:

— В ущелье кто-нибудь ходил?

— Мы — нет, а разведка была, заходила от «зеленки». Командир разведгруппы сообщил, что в горах все чисто.

— Когда это было?

— Позавчера.

— А после прорыва?

— После прорыва только ты наведался.

— Банда может спокойно скрыться в «зеленке».

— Может, — согласился Шрамко.

— Но до нее по плато километр двести метров.

— Ну и что?

— Соберутся, потом разделятся. Подъем на перевал из «зеленки» несложный, часть останется в лесу, часть пойдет в ущелье. А до него уже восемьсот метров, и между ущельями километр. Могут организовать штурм поста с трех направлений. А у нас против них два отделения.

— Три отделения, три БМП-2 и один танк Т-72. Огневой мощи хватит, чтобы разбить банду на дальних подступах.

— Третье отделение снимать нельзя, Дима. Часть «духов» может зайти в тыл, используя балки и овраги. Да еще каменная гряда, что в трехстах метрах от поста между лесом и перевалом.

— Ты, Рома, говоришь так, будто уверен, что «духи» обязательно ломанутся на блокпост.

— А это для них самый короткий путь в долину.

— Но и мы не чабаны. Потом, у нас есть танк.

— И что твой танк? Ну, откроет огонь осколочно-фугасными, а «духи» его из РПГ-7.

— До рубежа досягаемости поста из гранатометов еще дойти надо.

— А если остальные скопом ударят с тыла? «Семьдесят второму» придется выходить из капонира, обходить здание, и за позицией твоего отделения, которое ты планируешь снять в случае нападения, он окажется открытым для гранатометчика.

— Да не загружай ты меня, Рома, страшилками, — поморщился Шрамко. — Отобьемся, откуда бы ни заходили «духи» Мадраса. Сколько раз он пытался развернуться на Кавказе? Десяток случаев уж точно наберется. И чем заканчивались вылазки? Всегда Мадрас уходил за кордон, бросив убитых и раненых. По-моему, он не совсем дружит с головой, либо ему платят не за результат, а за факт проникновения на нашу территорию.

— Не нравится мне твоя беспечность, вернее, самоуверенность, Дима. Дело-то серьезное.

— Вот когда начнется дело, тогда и будем решать, что и как делать.

— Ты неисправим, — покачал головой Середин.

— А с чего бы мне исправляться? Я не нашкодивший пацан, чтобы исправляться.

Вдруг снизу донеслось:

— Товарищ старший лейтенант, у селения машина комбата и санитарный «УАЗ».

— Без охранения?

— Ни «бэтээра», ни БМП не видно, может, на серпантине застряли?

— Хорошо, передай приказ всем привести себя в порядок и быть в готовности занять позиции обороны.

— Ты не знал, что сюда собирается и командир батальона? — удивленно посмотрел на Романа Шрамко.

— Нет! И это странно.

— Не нравится мне эта суета. Чего суетятся раньше времени? Пойдем встречать начальство.

Офицеры спустились в здание и вышли на улицу к открытым воротам.

«УАЗ» встал прямо перед Шрамко и Серединым, санитарная машина прошла за угол, к БМП взвода Середина.