Путь того, кто избран, не может быть простым. Все эти глупцы – сопляки, едва выпорхнувшие из-под родительского крыла. Они просто не способны понять той цели, которой он служит. Всего лишь напуганные, запутавшиеся детишки, уверенные в том, что посвящены в великую тайну. Они берегут ее, но разве нужно прятать благую весть от других? Когда-нибудь и они поймут, что их проклятый культ давно бесполезен и никому не нужен, но к тому моменту, когда они прозреют, будет уже слишком поздно.

Развернувшись, Москарев направил фонарь на кусты и тут услышал ее. Как всегда, приятное, теплое ощущение, зарождающееся где-то в центре мозга. Сначала это было похоже на легкую пульсацию, но ритм, нарастая, расходился внутри головы, охватывая все тело, и превращался в ровный, тихий звук. В нем Москареву слышалось пение, напоминающее колыбельную, которую напевает нежный голос матери. Она говорила с ним, но делала это без помощи слов, и даже если бы он попытался вычленить из ее посланий некие образы, то лишь запутался бы еще больше. Одно было несомненно – он знал, чего она хочет, и продолжал двигаться вперед, зная, что будет вознагражден. Зная, что цель у него благая.

Она звала его, и он отвечал на ее зов.

Почему Андрея тянуло именно в Петербург, он и сам до конца не понимал. И проблема была не только в отсутствии перспектив на нынешней работе. Не только в одних и тех же лицах, которые он встречал на улице во время прогулок или по дороге на работу и обратно. Было кое-что еще.

Город звал его. Иногда он видел странные, беспокойные сны, в которых прогуливался по старинным улицам, затерянным в глубине города дворам и почему-то всегда пустым проспектам. Даже несмотря на то, что в Петербурге он никогда не был, во сне он был уверен, что находится именно там. В этих снах он видел девушку. Не различал ни ее лица, ни фигуры – лишь смутный образ, а иной раз не было и его, но он всегда чувствовал ее присутствие рядом и странный жар. Жар этот не согревал, скорее обжигал…

За три месяца он скопил немного денег и в ноябре купил билет на поезд, попрощался с матерью и немногими оставшимися в городе друзьями, после чего отправился в долгий путь.

Пять суток в плацкартном вагоне, наполненных резким запахом лапши быстрого приготовления и ароматом копченой колбасы, тянулись целую вечность. Но все когда-нибудь заканчивается. Двадцать шестого ноября он вышел на перрон Московского вокзала города Санкт-Петербурга, попав из суровой, заснеженной осени таежного городка в ливень города на Неве.

Первое время после переезда в Петербург все попытки Андрея найти работу не имели успеха. Он размещал свое резюме и ссылки на скромное портфолио на всех сайтах по поиску работы. Безуспешно.

Он пытался зарабатывать фрилансом, чтобы хоть как-то покрывать долю за аренду квартиры, где жил вместе с Семеном – школьным приятелем, переехавшим в Петербург годом ранее.

Пока интересных предложений о работе не поступало, Андрей продолжал усиленно трудиться из дома. Портфолио пополнялось новыми работами, и понемногу заказчики стали приходить к нему по рекомендациям старых. Доходы росли. Вскоре подправленное резюме привлекло интересное предложение. Андрея пригласили на собеседование в крупную студию, открывшуюся всего полтора года назад, но уже с большой базой клиентов и немалым штатом.

Андрея, к его собственному удивлению, легко приняли, посулив хорошую зарплату и возможность роста. И не обманули.

Спустя полгода насыщенной и по-настоящему интересной работы Андрей взял отпуск и отправился на родину, чтобы навестить маму.

А когда он вернулся, начались странности.

В то утро Андрей опоздал на работу, уснув в метро и увидев до жути реалистичный сон. В нем он привычно выходил из вагона на «Василеостровской», плелся к эскалатору, сопровождаемый бесконечными толчками людей, слишком спешащих по своим делам, а затем целую вечность поднимался на поверхность.

На улице его встретил ливень и несколько человек, которые не торопились покидать вестибюль.

Андрей вышел на улицу и пристроился у перил. Закурил, наблюдая за тем, как крупные капли разбиваются об асфальт и разлетаются на тысячи еще более мелких капелек. Восприятие его в разы усилилось. Шум дождя эхом отзывался в мозгу, а глаза, что в последнее время ослабли от долгих часов работы перед монитором, улавливали даже самые мельчайшие детали.

Люди, до того стоящие в вестибюле, хлынули на улицу единым потоком, захватив и тех, кто стоял на крыльце (кроме Андрея), и потекли рекой в одном направлении. Андрей сбежал со ступенек и пошел за толпой, намереваясь узнать, куда они все направляются. Толпа шла в сторону «Макдоналдса» через дорогу. Некоторые люди уже стояли у крыльца, но не торопились входить внутрь. Вместо этого они останавливались прямо у входа, блокируя всякую возможность другим выйти или зайти, поворачивались лицом к дороге и, сложив руки по швам, смотрели прямо перед собой невидящими глазами. Подходили все новые и новые люди и повторяли то же самое, толпа росла очень быстро, крыльца не хватало, и вскоре люди начали собираться на дороге. Автомобилисты, вынужденные объезжать толпу, недовольно гудели клаксонами.

Толпа заблокировала проезжую часть и продолжала расти. Андрей заметил притормозившую рядом красную «Мазду», из которой вышел парень в спортивном костюме. Андрей ждал, что тот разгонит людей, но вместо этого парень бросил открытую машину на дороге и присоединился к общей массе. Андрей натянул на голову капюшон и направился в сторону массовки. Пока шел, еще несколько прохожих присоединились к толпе. Группа насчитывала уже не меньше пятидесяти человек, но что странно – никто не удивлялся, лишь отчаянно сигналили автомобилисты, оказавшиеся во внезапной пробке, да и то лишь те, что были в задних рядах, потому как водители, встающие рядом с толпой, покидали машины и спешили влиться в общую массу.

Сначала Андрей решил, что это какой-то странный флешмоб, но, приглядываясь к людям, замечал, что это больше похоже на спонтанную акцию, в которой тем не менее каждый делает одно и то же. Здесь были самые разные люди: дети, подростки, пенсионеры. Андрею стало не по себе: все это выглядело жутко и непонятно. Чем ближе он подходил к внезапно образовавшейся массовке, тем больше ему хотелось броситься прочь. Он заметил полицейских. Пара крупных, смахивающих на боровов мужчин в форме спешили к толпе, и Андрей решил – сейчас-то они всех разгонят. Но каково было его удивление, когда и полицейские присоединились к другим и, сложив руки по швам, уставились в пустоту. Вот теперь уже действительно было не до смеха. Он остановился примерно в трехстах метрах от толпы и оглядел улицу. Ему стало ясно, что абсолютно все прохожие решили присоединиться к общей массе!