– Калу? – нерешительно пролепетал он. В голове мелькнула вполне резонная мысль: должно быть, у него помутился рассудок от страха. Он чувствовал себя обессиленным, слишком уставшим для каких-либо эмоций. Вспомнилось состояние после внутривенных уколов, которые ему делали в больнице перед колоноскопией.

Еще один. И тоже что-то бормочет.

– Мука.

– Мука, – ответил Банион. На самом деле, все не так уж плохо. Просто приятное головокружение, какая-то… эйфория, что ли. Он попытался поднять руки, но обнаружил, что его кисти привязаны к столу, на котором он лежал. В мозгу красной лампочкой загорелся сигнал тревоги. Эйфорию как рукой сняло. Он потряс кистями и услышал позвякивание металла. Плохо дело, просигналил ему мозг.

– Эй, вы, – крикнул он, – что здесь происходит?

– Вуга бакак.

– Вы говорите по-английски?

– Крик маку фито.

– Вы? Говорите? По-английски?

Бесполезно. Ощущение такое, будто попал в страну третьего мира, где надо кричать, чтобы тебя поняли. Если уж они проделали путь длиною в миллиарды световых лет, чтобы тут, наконец, приземлиться, то могли бы уж, используя свои суперсовременные технологии, выучить пару фраз на местном языке. У них была отличная возможность слушать кассеты по дороге сюда. «Пожалуйста, повторите: „Отведите меня к вашему начальнику“».

– При. Вьет.

Это что, «привет»? Не Бог весть что, конечно, но для начала неплохо.

– При-вет, – раздельно проговорил Банион, – Меня. Зовут. Джек.

– Каму.

– Вы – Каму? – спросил он, натягивая ремни, которыми были перехвачены его кисти. Вся эта ситуация плохо укладывалась у него в голове.

Во время этого крайне глубокомысленного диалога Банион вдруг ощутил остренький холодок и, бросив взгляд на ноги, обомлел: во-первых, он был голый, а во-вторых, его лодыжки тоже были привязаны к столу, а ноги широко расставлены. Это напомнило ему душераздирающую сцену из фильма ужасов: ухмыляющийся злодей на заднем плане со страшным оружием в лапах.

– Может, я… – осмелился он, – может, я могу вам как-то помочь?

Третья тварь двинулась к его ногам. В ее руках было нечто, совсем не внушающее оптимизма. Банион замер.

– Эй! Минуточку!

Он попытался сесть и вдруг понял, что грудь его тоже перехвачена ремнями.

– Эй, вы не имеете права – я гражданин США!

Но тварь продолжала приближаться.

– Как вы смеете! На следующей неделе ко мне на обед приедет сам президент!..

* * *

Банион пришел в себя.

Он взглянул вверх и увидел стволы деревьев, тянувшиеся в вечереющее небо. Стрекотанье сверчка заставило его содрогнуться от страха.

Он был один.

Он был одет.

Он сделал глубокий вдох, но вместо пряного соснового аромата ощутил запах нашатыря и корицы.

Банион снова содрогнулся, побрел, пошатываясь, как пьяный, к дереву и обессиленно прислонился к стволу. Кажется, он начинал припоминать. Подойдя поближе, он нагнулся, чтобы исследовать траву. Там, где трава была примята, четко отпечаталось три круга – каждый примерно в ярд шириной. Да, все правильно. Корабль стоял на трех подпорках. А тут, должно быть, он…

– Спокойненько, – сказал он себе, как тогда, перед вторым ударом на стартовой площадке. – Ничего страшного. Просто нервишки пошаливают. Ты слишком много работал. Перенапрягся. Пошел в лес за мячами. Споткнулся. Ударился головой. Да, так оно и было. И тебе приснился глупый, дурацкий сон.

Он ощупал лоб, в надежде найти там шишку. Однако лоб был абсолютно гладким. И голова не болела. Еще раз сосредоточившись на собственных ощущениях, он вдруг понял, что чувствует дискомфорт в другом месте. Как было после колоноскопии, когда…

– Ох. Боже. Правый.

* * *

Банион рванул через заросли и, выскочив на четвертый фервей, понесся к зданию клуба со скоростью древнегреческого марафонца, несущего весть о победе греков над персами. Весьма необычное для «Неопалимой Купины» зрелище.

Две пары игроков на стартовой площадке уставились на него в немом изумлении.

– Бегите отсюда! – заорал Банион, не сбавляя темп. – Спасайтесь!

– А что случилось?

– Пришельцы!

– Что он сказал?

– Это был Джек Банион?

– Он вроде бы сказал «пришельцы»?

Когда он добежал до здания клуба, пот катился с него ручьями.

– О, мистер Банион, – сказал ему менеджер, – вас разыскивают спикер Микер и судья Фитч. С вами все в порядке, сэр?

– Позвоните… ох… позвоните… ох… ох…

– Мистер Банион?

– Позвоните… уф…

– Вам бы лучше прилечь. Я принесу воды.

– Не надо воды! Полицию. Позвоните… в полицию. Преступ…

Сердечные приступы случались в «Неопалимой Купине» довольно часто, ведь многим членам клуба было хорошо за шестьдесят. Менеджер набрал номер «скорой» – 911.

– Они сейчас приедут, – сказал он Баниону. – Лягте на пол, сэр.

– Нет, нет, нет.

– Лягте, прошу вас, – он побежал за дефибриллятором, кляня себя за то, что так и не удосужился ознакомиться с инструкцией по его применению.

– Что случилось?

– Это мистер Банион, ему стало плохо с сердцем. Возьмите одеяло, поднимите ему ноги…

Или ноги надо поднимать после теплового удара?

Ассистент опрометью кинулся вон. Какой ужас. А ведь мистер Банион – один из самых молодых членов клуба.

Не прошло и десяти минут, как прибыла бригада «скорой помощи».

– Нет, я же сказал – полицию! – заорал Банион, пребывая в мрачном расположении духа после долгих препирательств с менеджером и ассистентом, которые пытались завернуть его в одеяло, бестолково суетясь над ним с дефибриллятором, который он энергично отпихивал. Нет, черт побери, у него не болит левая рука! Они должны незамедлительно эвакуировать всех с поля! Эти твари, должно быть, все еще там!

– Мне не нужна «скорая»!

Люди, у которых сердечный приступ, часто так говорят. Двое парамедиков измерили ему кровяное давление, подняли рубашку и прикрепили к его груди электроды – сделать кардиограмму. Еще один, с планшеткой в руках, отрывисто выспрашивал его о прошлых болезнях.

– Все нормально. Они… что-то вставили… Со мной все в порядке. Позвоните в полицию. Вызовите войска. Позвоните в ВВС! Наверняка они все еще здесь!

– Кто?

– Они! Пришельцы! На летающей тарелке, там, в лесу, за четвертым фервеем.

Один из парамедиков нагнулся и понюхал Баниона.