Нокс продолжал уверять Марию, что, несмотря на свои дурные предчувствия, будет терпеть ее власть, как и апостол Павел — власть императора Нерона. Он жаловался, что ей не хватает знаний, поскольку именно их недостаток делает ее такой упрямой. Королева же закорила его, что прочла очень много книг.

В конце концов беседа зашла в тупик.

Но когда все в комнате встали, Рован был уверен, что Мария много узнала о Ноксе, а Нокс научился по-новому уважать якобы низшее существо, которому случилось стать его королевой.

Когда Нокс ушел, Мария повернулась к ним и воскликнула:

— Какой отвратительный коротышка!

— Ваша милость, я пыталась рассказать вам… — начала Гвинет.

— Мне, по сути, было приятно спорить с ним, — прервала ее Мария. — Хотя он упрям как бык и стоит на ложном пути. Джеймс, — обратилась она к брату, — неужели же он не видит, что я не хочу ему вреда? Я хочу править, уважая свой народ, и буду с почтением относиться к шотландской церкви.

Джеймс вздохнул, не зная, что сказать. За него ответил Рован:

— Ваша милость, такие люди, как Нокс, — это фанатики. По их мнению, душу ведет к спасению лишь один путь, а вы не идете по этому пути.

— И не пойду!

Рован почтительно склонил голову. Мария взглянула на Гвинет:

— Я не смогла ответить ему доводом на довод.

— Смогли.

Мария широко улыбнулась и заявила:

— А теперь мы отправимся на охоту.

— На охоту? — переспросил совершенно сбитый с толку Джеймс.

— Мой дорогой брат, есть время упорно работать и есть время забавляться.

Глаза Джеймса едва не вылезли из орбит.

— Не будь таким суровым, — приказала Мария. — Если бы не было охоты, что бы мы ели, кроме баранины и говядины? Сегодня я невыносимо хочу скакать верхом, охотиться.

— Я прослежу за приготовлениями, — пообещала Гвинет. — Должна ли я позвать ваших фрейлин и благородных французских придворных кавалеров?

— Нет, сегодня будет малая охота. Мы возьмем с собой мяса, сыра и вина и прекрасно пообедаем на свежем воздухе.

Джеймс по-прежнему смотрел на нее.

— Мария, сегодня нам надо заняться важными делами. Нужно еще раз пересмотреть договор с Елизаветой, который вы отказались подписать.

— Дело в том, что Елизавета по-прежнему отказывается признать меня своей наследницей, — сообщила ему Мария, и в ее голосе зазвучали резкие ноты. — Мне действительно нужно решить много серьезных дел — и я уделю каждому из них все свое внимание. Я буду той королевой, которую вы желаете видеть на троне, брат. Но не сегодня днем. Через час я жду вас во дворе. Мы не должны упускать больше ни одной минуты.

Было похоже, что Джеймс хочет снова запротестовать, и Мария быстро заговорила опять:

— Зачем Бог поместил этот чудесный лес рядом с дворцом, если не для того, чтобы люди его оценили? Помните, брат: каждый человек должен есть. И мы также обсудим наши дела.

Густые брови Джеймса Стюарта подскочили вверх: сестра застала его врасплох. А Гвинет улыбнулась. Рован в этот момент лучше чем когда-либо понимал, что она действительно хорошо знает свою королеву. Внимательней приглядевшись к Гвинет, лорд Грэм понял: она не знает, что королеве нужно от него.

Мария была прекрасной наездницей и охотницей, имела отличную свору охотничьих собак и, кроме них, много мелких комнатных собачек, которых очень любила. Когда охотники въехали в лес, она просто излучала счастье. Королева пожелала, чтобы они поехали одни, хотя это было не по душе Джеймсу и Ровану. Гвинет понимала, почему они были недовольны. Они не могли чувствовать себя спокойно, пока такие люди, как Нокс, проповедовали с церковной кафедры, что человек имеет право отстранить от власти нечестивого правителя. В его ограниченном уме «нечестивый» значило любой, чьи взгляды не совпадают в точности с его учением, а значит, королеве будет угрожать опасность со стороны религиозных фанатиков.

Мария не могла поверить, что кто-то может осмелиться причинить вред особе королевской крови, поэтому она только посмеялась над их предостережениями, но в конце концов все же согласилась, чтобы вокруг того участка леса, где они станут охотиться, была выставлена охрана. И вот гончие залаяли и сорвались с места: охота началась.

Природа в Шотландии, возможно, не так роскошна и богата, как на континенте, но лес здесь отличается почти мрачной манящей красотой. Осень едва началась, но было похоже, что под зеленым сводом ветвей темнеет быстро. Сначала Мария и Джеймс ехали впереди. Гвинет, скакавшая сзади них с Рованом, не могла слышать их разговор, хотя она сама и ее спутник молчали, и это ее беспокоило.

Лорд Рован был погружен в свои мысли и, видимо, не замечал ее тревогу. Вдруг он повернулся к ней и спросил:

— Скоро ли вы поедете погостить к себе домой?

Гвинет посмотрела на него отсутствующим взглядом, не понимая, о чем он спрашивает. И правда, удивительно, что она снова здесь и даже не подумала о том, чтобы побывать в своем доме на острове Айлингтон. То, что пришло ей на ум прежде всего, не годилось для ответа: «Меня не хотят здесь видеть».

— Я… не загадываю так далеко вперед, — ответила она.

— Так далеко вперед? Но вы уже достаточно давно знали, что вам придется вернуться в Шотландию.

— Думаю, я беспокоилась за королеву, — поспешно добавила она. — Вы не понимаете. Первое время ей было здесь трудно. Несмотря на свой высокий сан, она очень заботливая и добрая женщина. Мария была сиделкой при короле Франциске в ужасные часы его болезни. Она была с ним, когда он испустил последний вздох. И вдруг такая молодая женщина стала вдовствующей королевой Франции. Ей нужно решить такое множество вопросов, встретиться с таким количеством людей! Она была в трауре, но к ней приходили иностранные посланники с соболезнованиями от королевских особ и дворян, и всех она должна была встречать и вежливо приветствовать. Все это время ей нужно было принимать решения и думать, как лучше всего себя вести.

Пока она говорила, Рован наблюдал за ней и улыбался — как ей показалось, язвительно.

— Именно от вас больше, чем от любого другого, можно было ожидать, что вы не станете осуждать королеву, а поймете, что она чувствовала тогда, — укоризненно проговорила она.

Его улыбка немного поблекла, он поднял глаза и скачал:

— Леди Гвинет, я снова подумал о том, как повезло нашей доброй королеве Марии, что она имеет такого стойкого и верного друга, как вы.

Гвинет почувствовала себя полной дурой.

— Спасибо, — с трудом пробормотала она, а потом, чтобы скрыть свое смущение за словами, стала говорить о королеве: — Те, кто хорошо ее знают, любят ее — все, кто ее знает, не только я.

— Тогда ей действительно очень повезло, — мягко произнес он.