— Я хорошо езжу верхом! — бросила она дерзко.

— Разве?

Она снова покраснела и объяснила:

— Моя лошадь испугалась и упала.

— Понимаю.

Она видела, что Рован не верит ей.

— Она встала на дыбы, а потом перевернулась, — уточнила Гвинет.

— Ну конечно!

— С вами невозможно разговаривать! — воскликнула она.

— Очень жаль. Но почему?

— Вы не слушаете меня.

— Разумеется, слушаю.

— Вы не верите ни одному моему слову.

— Разве я говорил что-нибудь похожее? — спросил Рован.

Она стала поднимать вверх подол разорванной охотничьей юбки, чтобы не споткнуться, и при этом очень старалась не скрипеть зубами.

— Еще раз благодарю вас за спасение моей жизни, — процедила она и пошла по тропинке.

Гвинет не заметила, что Рован направился следом за ней, и поэтому испугалась, когда он схватил ее за руку. Она вздрогнула, повернулась и пристально посмотрела на него. Ее дыхание было неровным, а сердце билось слишком быстро. Нравился он ей или нет, в любом случае его высокий рост и сила производили впечатление. Правда, он был непростительно надоедливым. Но в его прикосновении не было ничего отталкивающего.

— Куда вы идете?

— Искать королеву.

— Пешком?

— Как вы могли заметить, моей лошади нигде не видно! — вздохнула она.

— Идемте со мной.

Она продолжала стоять неподвижно. Тогда он наконец улыбнулся и сказал:

— Вам не нужно бояться меня.

— Я не боюсь.

— Может быть, не боитесь, но остерегаетесь.

— Вы до сих пор не научились любить королеву. Может быть, теперь научитесь, — заявила ему Гвинет.

— Я служу королеве Марии всем, что у меня есть.

— Но любите не ее, а Шотландию, — парировала она.

Его улыбка стала заметней.

— Люблю Шотландию, но королева воплощает Шотландию в себе, разве не так? А теперь идемте. Садитесь со мной в седло, и мы сможем найти остальных.

— Вы ужасный человек. Не думаю, что я смогу сидеть с вами на одном коне.

Рован громко рассмеялся:

— В чем дело? Я соглашаюсь с вами, а вы нападаете на меня.

— Вы вовсе не соглашаетесь со мной.

Он коснулся рукой ее лба, смахнул с него листок из лесной подстилки. В этом движении была странная нежность. Ей вдруг расхотелось спорить с ним. Ей захотелось…

Захотелось снова почувствовать, как эти пальцы касаются ее тела.

Гвинет быстро отступила назад. У него есть жена. И он ее очень любит, хотя она так тяжело больна.

— Идемте, — повторил он, на этот раз нетерпеливо.

А потом, не давая ей выбора, он легко поднял ее в воздух и посадил на своего высокого жеребца, прыгнул на коня сам и сел сзади нее.

Гвинет ничего не могла сделать: он обхватил ее руками, когда брался за поводья. Она сглотнула комок в горле. Как этот человек, который может быть таким резким на словах и грубым в поступках, сумел разбудить в ней чувство, которого она никогда не испытывала раньше?

Это нелепо. И неправильно.

Сидеть на коне Рована было нетрудно. Этот вороной жеребец был огромным, но полностью подчинялся хозяину. Шаг Стикса был плавным, ровным и быстрым. Гвинет сидела, откинувшись назад, и чувствовала себя странно — несчастной и в то же время возбужденной. Никогда она не ощущала прикосновение другого человека с такой остротой, как сейчас.

Они наконец вернулись на равнину, где их ждали Джеймс и Мария. Королева радостно вскрикнула, бросилась навстречу Гвинет и крепко прижала ее к груди, как только Рован опустил свою спутницу на землю. Мария пылко обняла Гвинет, потом отступила назад, посмотрела ей в глаза и оглядела с ног до головы, выясняя, нет ли ран.

— Ты не ранена? Бедная моя! Это я виновата. — Принимая вину на себя, Мария бросила гневный взгляд на брата. — Что случилось? Вы нашли кабана? Нет, это кабан нашел вас. О боже, подумать только, что могло случиться…

— Зверь уже мертв. Мы пошлем за ним кого-нибудь, ваша милость, — сказал Рован.

Мария бросила на него благодарный взгляд, затем снова посмотрела на Гвинет:

— Ты в порядке?

— Мое достоинство сильно пострадало, но в остальном я в полном порядке, — заверила ее Гвинет, а потом глубоко вздохнула и добавила: — Лорд Рован чудом пришел на помощь как раз вовремя. Он… — Почему ей так не хочется это говорить? — он спас мне жизнь.

— В таком случае мы безмерно благодарны лорду Ровану, — серьезно сказала Мария.

Рован кивнул, выражая признательность за эти слова, и произнес:

— Ваша милость, я рад служить вам любым способом, которым могу это сделать.

— Вернемся во дворец: леди Гвинет могут понадобиться уход и покой, — мрачно пробурчал Джеймс.

— Где ваша лошадь? — спросила Мария у Гвинет.

— Смею предположить, что она вернулась на конюшню. Я уверен, что она знает дорогу туда, — сказал Рован. — Стикс — большой и сильный конь, — добавил он, указывая на своего жеребца. — Леди Гвинет и я доедем на нем до конюшни так же легко, как доехали сюда.

Протестовать при подобных обстоятельствах было бесполезно: Гвинет только выглядела бы глупо. Поэтому, немного поворчав, она согласилась.

Позже, когда они вернулись в Холируд, Гвинет услышала, как лорд Джеймс тихо сказал Ровану:

— Если они собираются скакать по лесам, ища развлечений, то должны научиться ездить верхом.

Гвинет очень хотела повернуться к брату королевы и вступить с ним в спор, но, к своему удивлению, обнаружила, что ей незачем это делать.

— Джеймс, я думаю, что эта леди ездит верхом ничуть не хуже любой другой женщины, а может быть, не хуже любого мужчины. Никто не может усидеть на падающей лошади. Если лошадь валяется на земле, там же должен валяться и всадник.

Гвинет, потрясенная тем, что Рован защищает ее, не была готова к тому, что произошло потом. Один из рослых, широкоплечих охранников подошел к ней, желая и взять за руку и проводить во дворец.

— Спасибо, я могу идти сама, — настаивала она. — Я не пострадала, на меня только налипло много листьев.

Охранник взглянул на Марию, та кивнула, и лишь после этого ей позволили стоять самой на ногах.

Она убежала в свою комнату, желая как можно скорее избавиться от этой излишней заботы.

Рован видел, как Гвинет уходила, и удивлялся тому, как легко она может тронуть его сердце. Он не знал, что его так привлекает в ней — выражение глаз, страсть, которая звучит в ее голосе, или сочетание яростной воинственности и невинности.