сходило выражение, которое прямо спрашивало: «Что вы хотите? Почему вы отнимаете у меня время? Вы закончили?»

Того имел такой устрашающий вид, что его подчиненные разбегались в стороны, только завидев подходившего начальника. В конце войны он сильно расстраивался, что никто из работников министерства не предлагал сражаться до последнего. Возможно, это было следствием его внушавшего страх отношения к людям. Отстраненность Того от своих сотрудников объяснялась отчасти его манерой получать информацию об их мыслях и намерениях. Он просил свою дочь Исе сообщать ему, что думают ее муж (секретарь Того) и его коллеги в министерстве иностранных дел по тому или иному вопросу.

Того готовился к карьере дипломата и получил классическое образование. Он специализировался на немецкой литературе в Токийском императорском университете, откуда обычно для многих студентов начинался путь в министерство иностранных дел. Во время Первой мировой войны он находился на дипломатической работе в Швейцарии и был младшим членом делегации Японии в Версале. Затем он был направлен в Германию, чтобы наблюдать за тем, как выполняются и какие последствия имеют условия мирного договора. Бедствия войны оставили в его душе неизгладимый след.

В 20-х годах Того был первым секретарем японского посольства в Вашингтоне на протяжении четырех лет. Пробыв в Германии некоторое время, он становится начальником одного из отделов в министерстве иностранных дел. Там он подготовил документ, касавшийся долгосрочных отношений Японии с Россией, которые он считал очень важными, вторыми по значению после Китая.

В японской прессе его назвали закулисным стратегом, работавшим для двух японских министров иностранных дел в 30-х годах, которые изменили либеральному подходу 20-х в своей политике. О нем начали говорить как о главе «традиционного курса» в министерстве иностранных дел.

По иронии судьбы, в 1937 году он был назначен послом его величества в нацистскую Германию. По складу характера и философским взглядам он был полной противоположностью нацистов, командировка в Берлин поклонника Шиллера и Гёте закончилась колоссальным провалом. Он был в плохих отношениях с Риббентропом, немецким министром иностранных дел, и другими официальными лицами нацистов. «Япония не может вести серьезных переговоров с такими выскочками, как Гитлер», — заявил он однажды.

Если Того и имел какие-то иллюзии относительно некоторых сигналов, подаваемых в Японии, его берлинский опыт покончил с ними полностью. Генерал Осима, японский военный атташе, игнорировал выполнение протокола и вел секретные переговоры с Риббентропом с целью преобразовать Антикомминтерновский пакт, договор между Германией и Японией, в полноценный военный союз. Осима докладывал военным в Японии, а не министерству иностранных дел. Генерал намеренно игнорировал японского посла и держал его в неведении относительно ведущихся переговоров. Нацисты общались не с дипломатами, а напрямую с Осимой, поддерживая сотрудничество с Японией. Неудивительно, что японские журналисты в Берлине время от времени обнаруживали посла сидящим в одиночестве и пьющим всю ночь, бормочущим, что «представители держав Оси не могут понимать дипломатию».

После десяти месяцев пребывания в Берлине Того был назначен послом Японии в Советский Союз. Генерал Осима занял его место в Берлине и получил свободу действий. Того уехал из немецкой столицы спустя месяц после Мюнхена, и он чувствовал себя так, «как будто я бежал, спасая свою жизнь, от пожара».

Несмотря на то что условия жизни в Москве напоминали домашний арест, Того не чувствовал себя подавленным.

Он провел кропотливую подготовительную работу и составил проект советско-японского Пакта о нейтралитете, который был подписан в 1940 году. Его пребывание и деятельность в Москве были счастливыми и плодотворными, что вызвало восхищение у русских. Молотов, не часто произносивший комплименты, похвалил Того: «В моей публичной жизни уже давно я не встречал такого человека, который так искренне, как господин Того, отстаивал бы то, что он считает для себя правым. Я уважаю господина Того не только как известного дипломата и государственного деятеля, но и как человека».

Мацуока, подобно внезапно налетевшему урагану, выбросил Того с его московского поста, оставив на мели и десятки других успешных работников министерства иностранных дел. Новый министр иностранных дел Ёсукэ Мацуока просто уволил каждого, кто не проявлял должного рвения в поддержке нового мирового альянса — ось Рим — Берлин — Токио. Того отказался подать в отставку, потому что он считал, что это будет «поощрением политики Мацуоки», и он остался в штате как посол, не получивший назначения.

Когда генерал Хидэки Тодзё стал премьер-министром Японии в октябре 1941 года, он предложил Того стать министром иностранных дел в его кабинете. Действия Того в предвоенное время все еще вызывают разноречивые оценки. Есть те, кто верит, что решимость Того закончить войну в 1945 году проистекала из чувства вины, когда он стал соучастником возникновения конфликта и нарушил правила официального объявления войны.

В любом случае Того вскоре скрестил мечи с Тодзё и подал в отставку, когда генералу удалось подорвать власть Того. Начиная с этого времени вплоть до телефонного звонка Судзуки: Того детально изучил историю поражения, что было занятием крайне тяжелым. Он сосредоточил свое внимание на событиях в Германии и России после Первой мировой войны и пришел к следующим заключениям: «Моральный дух людей высок в начале войны и сохраняется таким, пока события развиваются благоприятно. Недовольство начинается при нехватке продовольствия, одежды и топлива. Если не предпринимать никаких мер, то в условиях, когда близится поражение, все ведет к политической и социальной революции. На этом этапе все еще сохраняющиеся остатки феодальных обычаев, институтов и прав претерпевают сильное ограничение и власть простого народа все больше крепнет».

Того полагал, что Японию 1945 году можно сравнивать с Германией 1918 года. Итак, для того чтобы сохранить императорскую систему власти, по мнению Того, крайне необходимо достичь мира как можно раньше. Это было величайшим вызовом.

Генерал Ёсидзиро Умэдзу, шестидесяти трех лет, был начштаба армии и членом Высшего совета по руководству войной. Именно ему подчинялись 5 миллионов человек в сражавшейся армии, и он издавал все приказы и директивы. Он был энергичным, преданным своему делу армейским генералом, известным своими умеренными взглядами.

Умэдзу в обычных обстоятельствах не производил впечатления боевого генерала. Он был приземистого роста, с длинными руками; одет в мятый мундир, свободно висевший на его щуплом теле. Движения его были замедлены, и только живые бегающие глаза выделялись на бесстрастном лице. Седые волосы были коротко подстрижены; нос большой и прямой. Обычно он сидел откинув голову назад, и немного отрешенная улыбка кривила его губы. Рот его был приоткрыт, как будто он хотел сделать какое-то заявление, которое можно было ожидать, скорее, от гражданского лица; его речи не хватало энергии