— Ты знаешь, что сводишь меня с ума, — бормотал он. — Больше я так не могу!

Его жесткое вздутие впилось ей в бедро, и ее тело инстинктивно потянулось к нему.

— Детка! — бормотал он, пряча лицо в ее золотых волосах. — Детка… детка… детка… Я должен тебя взять… Понимаешь, что я говорю? Я должен!

Она хотела его столь же сильно. Он был всем, о чем она мечтала, и даже больше. Он мог стать семьей, которой у нее никогда не было. Тем, о ком она будет заботиться. Тем, кто будет заботиться о ней. Тем, чьей она станет.

— Но ведь можно пожениться? — шепнула она робко.

Он скатился на песок. Тут же. Но потом передумал. Что страшного в том, чтобы жениться на самой красивой девушке в мире?

— Правильно, детка! — сказал он.

И неделю спустя они поженились. Простенькая церемония.

Бадди в костюме приятеля, Ангель в белом кружевном платье, которое купила на все остававшиеся у нее деньги.

— Знаешь что? — возбужденно заметил Бадди на другой день после свадьбы. — Мы возвращаемся в Голливуд. Мы с тобой, детка, так себя там покажем, что они не сразу очухаются.

Ангель мечтательно кончила разворачивать покупки. Понравится ли Бадди такой ужин? Гамбургеры, зеленая фасоль, печеный картофель и яблочный пирог.

Она легонько улыбнулась, подумав о том, что будет после ужина. Они с Бадди совсем одни. Вместе в постели. Любят, любят, любят друг друга.

Спасибо, Дафна! Ты изменила мою жизнь, сделала меня самой счастливой женщиной в мире!

Бадди удалось умаслить Фрэнсис до такой степени, что она, когда он уходил, уже улыбалась. И даже дала ему пару раз затянуться. Для кайфа маловато, но на черта кайф тому, у кого есть Ангель? Только взглянуть ей в глаза, и адреналин уже бушует в крови. Этого ему хватает, чтобы легко продержаться до конца ДНЯ.

Кто бы поверил, что Бадди Хадсон даст себя изловить? Во всяком случае, не он!

Бадди Хадсон. Мечта любой девушки. Жеребец. Герой.

Сверхзвезда. Ну-у…. если он сам не будет верить — то кто поверит? Скоро он добьется всего. Очень скоро!

Бадди Хадсон. Двадцать шесть лет. Вырос в Сан-Диего, воспитывался матерью, которая его обожала, — быть может, слишком.

Она никуда его от себя не отпускала. Только школу позволяла посещать.

Когда ему было двенадцать, умер его отец, и, хотя в материальном смысле у них все было хорошо, его мать совсем потеряла голову.

— Теперь ты должен заботиться о мамочке! — рыдала она. — Ты должен стать моим сильным, сильным мужчиной.

Как ни юн он был, ее слова его напугали. Ее близость и так уже душила, а теперь, после смерти отца, все могло стать только хуже.

И стало. Она потребовала, чтобы он спал в ее кровати. «Мне страшно!»— твердила она. Он изнывал от ее давящей власти и думал только о том, как бы вырваться в школу к своему другу Тони, у которого дома тоже хватало неприятностей. Оба они фантазировали, как вырвутся на свободу.

— А давай попробуем, — однажды предложил Тони.

Бадди понравилась эта мысль. Ему уже было четырнадцать — высокий, хорошо сложенный, снедаемый желанием отправиться в широкий мир, посмотреть, что там делается.

— Ага! Давай! — ответил он.

Несколько дней спустя он позаимствовал из материнского кошелька двадцать долларов, и на большой перемене они с Тони смылись из школы. Бежали вперегонки по улице, хохотали, вопили от радости.

— Чем займемся? — спросил Бадди.

Тони пожал плечами:

— Не знаю. А ты как думаешь?

Бадди пожал плечами:

— Не знаю.

В конце концов они решили отправиться на пляж, а потом в кино. На пляже было жарко. Фильм был «Дело Томаса Крауна», Бадди влюбился в Фей Данауэй и решил, что раз Стив Мак-Куин способен быть актером, то он и подавно сможет. Семена честолюбивого замысла укоренились в его душе.

Из кино они вышли не слишком представляя, где им переночевать, и направились к порту. Бадди подумал о матери — одна в своей большой кровати. Он ни о чем не пожалел и только обрадовался, что сумел спастись.

Они околачивались около бара, клянча сигареты у выходивших матросов, пока наконец к ним не подошел уже немолодой мужчина.

— Хотите на вечеринку? — спросил он, шаря глазками по сторонам.

Бадди посмотрел на Тони, Тони посмотрел на Бадди, и оба обрадованно закивали.

— Идите за мной, — сказал мужчина и пошел по улице к большой иностранной машине. Мальчики послушно забрались на заднее сиденье.

— По-моему, это «Роллс-Ройс»! — шепнул Тони.

— Больше смахивает на «Бентли», — шепнул в ответ Бадди.

Теперь, когда мальчики были у него в машине, мужчина их словно не замечал. Он вел ее быстро и уверенно. Через десять минут Бадди нагнулся и потрогал его за плечо.

— Простите, мистер. Только где эта вечеринка?

Мужчина резко затормозил.

— Не хотите ехать, так и скажите. Вас никто не заставляет.

Зарубите себе на носу!

От его слов Бадди стало тревожно. Он ткнул Тони локтем.

— Пошли, а?

— Нет! — возразил Тони. — Куда нам идти?

Тоже верно. Внезапно Бадди пожалел, что не вернулся домой. Но не мог же он в этом признаться и уронить себя в глазах Тони?

Еще минут через десять они свернули на подъездную дорогу и наконец остановились перед ярко освещенным домом. Вдоль дороги стояло еще много всяких дорогих машин.

— Ого-го! — Тони присвистнул. — Вот это домишко!

— Идите за мной, — сказал мужчина и повел их через большой холл. — Как вас зовут? — спросил он затем.

— Я — Тони, а он — Бадди, — весело ответил Тони. — И мы оба жутко голодны. Как насчет пожрать?

— Все в свое время. Вот сюда.

Он распахнул двустворчатую дверь в гостиную, расположенную ниже холла. Там было полно людей. Гул разговоров, звон хрусталя.

Они стояли в дверях, пока их не заметили и шум не затих.

— Господа, — официально произнес их проводник, — познакомьтесь с Тони и Бадди.

Все глаза в комнате обратились на них, и наступила мертвая тишина. Ее прервал женоподобный голос:

— Неужели матросы, Фредди?

По комнате прокатился смех. Низенький мужчина в ярко-оранжевом кафтане подкатился к ним, точно масляный колобок, протягивая сверкающую перстнями руку.

— Добро пожаловать на мой вечер, мальчики. Чем вас угостить?

Тони пожал руку толстячка.

— Жратвой! — сказал он, улыбаясь до ушей, наслаждаясь каждой минутой их приключения А Бадди не отпускала тревога. Однако он спустился в комнату следом за Тони, понимая, что отступать уже поздно. А когда увидел роскошный стол, нагруженный всякой всячиной, он, пожалуй, не ушел бы, даже если бы, ему предложили.