Качаю головой, закатывая глаза от своего неадеквата.

— Теперь делаю, короче.

Она сжимает крепче мою кисть. Неловкость полностью испаряется.

— У тебя есть мужчина? — мышцы деревенеют.

Втапливаю педаль в пол.

— Мне кажется — да… — улыбается она, лаская мою ладонь.

И… я кусаю губы, но… улыбка неконтролируема. Расплываюсь, смущаясь своей обнаженности рядом с ней.

Нет, ребёнка у Аиши нет. В этой квартире — не предполагается. Здесь живёт один человек.

Небольшая, но очень уютная студия.

Электрокамин, огромное кресло… Книжный стеллаж, поглотивший одну из стен. Много цветов, несколько картин. У дивана настенный турник с брусьями. И… кот. С огромными круглыми глазами и приплюснутой мордой.

С выражением смотрит на меня, остановившись, возле снятых туфелек Аиши.

Наклоняюсь, чтобы погладить его щекастую морду.

— Аккуратнее, он с характером.

Прижав уши, предупреждающе шипит.

— Снимай рубашку.

Аиша одним движением выдвигает из тумбы гладильную доску. Включает утюг.

Глядя ей в глаза, растегиваю пуговицы. И мне кажется, рубашка на мне сейчас задымится и высохнет сама.

На мокром манжете палец соскальзывает. Аиша делает шаг ко мне, помогая.

И мгновение словно замирает. Яркими вспышками проносится несколько смелых фантазий. Веки наливаются тяжестью. Облизываю пульсирующие губы.

Улыбаясь, стягивает с меня рубашку.

— Что? — дёргаю бровью.

— Вымогатель… — бросает откровенный взгляд из под ресниц.

Усмехаясь, закрываю глаза.

И снова всë кружится…

Это всë тоже «танец». Ей нравиться танцевать, я не собираюсь её торопить. Потому что мне тоже нравятся эти тонкие грани.

Бросает рубашку на доску. Включает камин. Приглашающе показывает в кресло.

— Ты такая властная госпожа, — качаю я головой, чуть закатывая глаза.

Ухмыляясь, ставит на плиту турку. Достаёт из холодильника красное вино. Наливает в турку, насыпает специи. Веду носом по воздуху. Корица…

Волна тепла от камина расслабляет. Имитация треска костра окутывает уютом.

Приносит мне в кружке глинтвейн.

— Благодарю…

Кот запрыгивает на широкий мягкий подлокотник. Тянется мордой к кружке. Даю ему понюхать. Недовольно встряхивает головой, чихает…

Делаю глоток. Мм… С красным перцем и корицей.

Наблюдаю за тем, как она не торопясь гладит рубашку.

Мы улыбаемся.

— Первый раз глажу рубашку мужчине, — стреляет в меня взглядом.

— Вау. Спасибо.

Кот перепрыгивает через меня на другой подлокотник.

Ставя по-хозяйски лапу на плечо обнюхивает мою шею.

То ли горячее вино такое пьяное, то ли атмосфера добавляет…

Облизываю опять губы, они такие чувствительные и ноют от желания.

Аиша развешивает рубашку на плечиках.

— Ну вот, практически сухая.

Наши взгляды снова встречаются. И «целуются». Моя шея начинает неметь от бродящих по телу острых ощущений. Мы словно уже зашли в процесс. Хотя ни разу не прикоснулись.

Не выдерживая, маню её пальцами. Грациозной кошкой не спеша приближается. Присаживается на подлокотник.

И мне кажется, трону — зашипит на меня как её кот. И я не трогаю. Откидываю голову на спинку кресла, касаясь затылком её предплечья.

Кисть изящно свисает с другой стороны. Трусь об неё щекой.

Кот на другом подлокотнике громко мурлычет. А мне кажется, что это я.

Это небо какое-то…

Прикоснись ко мне сама.

Мы словно общаемся невербально.

Её пальцы тут же погружаются мне в волосы.

Со стоном закрываю глаза.

Сжимая волосы, тянет, губы утыкаются мне в ухо. Что-то говорит своим низким, хриплым, пьянящим ещё сильнее голосом. Глохну от острого кайфа.

Я кончу сейчас, блять…

— М? — переспрашиваю я.

— Сегодня у тебя «десять».

— Не понял.

Поднимается. Смотрит на часы.

— Я предупреждала, что этот вечер у меня занят.

Достаёт тёплый плед из шкафа и подушку. Бросает на диван.

— И это единственное место, мне кажется, где тебе будет комфортно меня ждать. И не вибрировать на весь город так, чтобы я не могла думать ни о чем больше! — дёргает претензионно бровями. — Поэтому, ты в плену.

Снова бросает взгляд на часы. Потом мне в глаза.

Растегнув сзади на шее ошейник от платья, неожиданно стягивает его, виляя бёдрами.

От неожиданности, я не успеваю проконтролировать реакции своего тела. Вздрагиваю от волны возбуждения, вбиваясь затылком в спинку и дергая бёдрами. Вся моя расплавленная сталь вдруг стекает вниз, застывая там убойной эрекцией.

— Черт… — цежу я, сглатывая.

Взгляд ловит резинку чулок, чёрные стринги, выпирающую над чашечками грудь…

Открыв шкаф, вытаскивает джинсы.

Я в неадеквате застываю взглядом на ягодицах, ямочках на пояснице и переходах в тонкую талию.

Дергая за ремень, поправляю невыносимо ноющий член.

Она забирает зонт. Захлопывает дверь.

Я в плену, да. Меня пытают. И я точно кончусь…

Перевожу взгляд на диван.

«Десятка».

— Спать, да?

Как надолго, черт возьми?

Брожу по квартире, исследуя свою камеру внимательнее.

Как вернуть кровь на место, помимо очевидного способа?

Подпрыгиваю на турник, ставя руки широким хватом, несколько раз подтягиваюсь.

Щелкаю плазму, включаю музыку.

Доливаю себе в кружку остатки глинтвейна, стягиваю с полки книгу.

Пролистав, выбираю другую.

Падаю на диван на живот. Кот устраивается сверху на моей спине.

Веду плечом, чуть разворачивая корпус, чтобы его согнать.

— Здесь ложись, — хлопаю рядом рукой.

Садится, не моргая смотрит.

При попытке перевернуть страницу, властно удерживает её лапой.

В хозяйку…

Потом и вовсе ложится сверху на раскрытую книгу. Мне прилетает мягкой лапой по лицу.