«Энциклопедия вулканов»

(под редакцией Харальда Сигурдсона)

Официальная резиденция Гая Плиния располагалась высоко на холме над портом, и к тому времени, как Аттилий добрался туда и его провели на террасу, уже сгустились сумерки. Вокруг всего залива на прибрежных виллах зажглись факелы, масляные лампы и светильники, так что вдоль берега возникла прерывистая мерцающая нить огоньков, что тянулась миля за милей, повторяя изгиб берега, и уходила куда-то к Капри, теряясь в фиолетовой дымке.

Моряк-центурион в полной форме, в нагруднике и шлеме с высоким гребнем, с мечом на поясе, при появлении аквария поспешно удалился, а с каменного стола, стоявшего в решетчатой перголе, быстро убрали остатки обильной трапезы. Аттилий сперва не заметил Плиния, но в тот самый миг, как раб объявил об его прибытии: «Марк Аттилий Прим, акварий Аквы Августы!», — коренастый мужчина лет пятидесяти с небольшим резко развернулся и направился с дальнего конца террасы к Аттилию, а по пятам за ним шли, как предположил Аттилий, гости, которым он помешал наслаждаться ужином — четверо мужчин, изнывающих от жары в своих тогах. По крайней мере мере один из них, судя по пурпурной кайме его официального одеяния, был сенатором. А за ними тенью следовал Коракс, подобострастный, злорадный и неотвратимый.

Аттилий почему-то представлял себе знаменитого ученого худощавым, а Плиний оказался толстым, и его живот выдавался вперед, словно таран одного из его кораблей. Он вытирал лоб салфеткой.

— Акварий, мне арестовать тебя прямо сейчас? Ты знаешь, что я могу, — это уже ясно.

И голос у него оказался таким, какой положен толстяку: высокий и одышливый. Префект принялся перечислять причины, загибая пухлые пальцы, и с каждым загнутым пальцем голос его становился все неприятнее.

— Для начала — некомпетентность. В этом никто не сомневается? Нерадивость — где ты был, когда сера попала в воду? Нарушение субординации — по какому праву ты закрыл нашу заслонку? Измена — да, я могу возбудить судебное дело об измене. А как насчет провоцирования беспорядков на имперских верфях? Мне пришлось отправить туда центурию моряков — пятьдесят в город, чтобы оторвать кой-кому голову и попытаться восстановить порядок, и еще пятьдесят к резервуару, охранять оставшуюся воду. Измена...

Плиний умолк, поскольку ему не хватило воздуха. Со своими пухлыми щеками, поджатыми губами и редкими седыми кудрями, слипшимися от пота, он походил на разъяренного пожилого Амура, сошедшего с какого-то расписанного, но уже облезающего потолка. Младший из гостей — прыщавый парень лет двадцати — шагнул к командующему и попытался взять его под руку, но Плиний отмахнулся от него. Коракс ухмыльнулся, оскалив потемневшие зубы. Он куда более преуспел в злословии, чем того ожидал Аттилий. Экий, однако, политик! Пожалуй, этому сенатору было бы чему у него поучиться.

Аттилий заметил взошедшую над Везувием звезду. Он как-то до сих пор никогда особо не приглядывался к этой горе — и уж точно не смотрел на нее с этого ракурса. Небо уже стемнело, но гора была еще темнее: ее черный массивный силуэт нависал над заливом. И где-то там таился и источник всех их проблем, подумал Аттилий. Где-то там, на этой горе. Не на той стороне, которая обращена к морю, а на пологом северо-восточном склоне, обращенном к суше.

— И вообще, кто ты такой? — наконец проскри-пел Плиний. — Я тебя не знаю. Ты слишком молод. Что случилось с нормальным акварием — как там бишь его зовут?

— Экзомний, — подсказал Коракс.

— Да, Экзомний! Где он? И что там себе думает Ацилий Авиола? Ставить мальчишек на мужскую работу! Это ему что, игрушки? Ну? Отвечай! Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Везувий, высящийся за спиной у адмирала, образовывал безукоризненно правильную пирамиду, а вдоль ее подножия бежала тонкая полоска света — огни прибрежных вилл. В паре мест полоска превращалась в пригоршню огней — Аттилию подумалось, что это, должно быть, города. Он вспомнил карту. Ближайший — это Геркуланум. А тот, немного подальше, — Помпеи.

Аттилий выпрямился.

— Мне нужен корабль, — сказал он.

Он развернул свою карту на столе в библиотеке Плиния и придавил ее края двумя кусками магнитного железняка, позаимствованного из коробки с минералами. За спиной у Плиния переминался с ноги на ногу старый раб; он держал бронзовый подсвечник тонкой работы. Вдоль стен здесь стояли шкафчики из древесины кедра, забитые папирусными свитками. Дверь на террасу была распахнута настежь, но ни малейшего ветерка не долетало сюда с моря, чтобы развеять жару. Жирные черные струйки дыма, поднимающиеся от свечей, уходили вертикально вверх. Аттилий чувствовал, как струйки пота ползут по его бокам, словно насекомые, и это его раздражало.

— Передайте госпожам, что мы вскоре к нимприсоединимся, — сказал префект, отвернулся от раба и кивнул акварию. — Ладно, рассказывай.

Аттилий оглядел своих слушателей. В свете свечей лица их выглядели внимательными и напряженными. Прежде чем усесться, они назвали свои имена, и Аттилий проверил на всякий случай, не забыл ли он их. Педий Кассий, старший сенатор: насколько помнилось Аттилию, несколько лет назад Кассий был консулом. А еще ему принадлежала большая вилла неподалеку от Геркуланума. Помпониан, старый боевой товарищ Плиния, приехал на этот ужин со своей виллы в Стабиях. Антий, капитан флагманского корабля «Виктория». Прыщавый юнец оказался племянником Плиния, Гаем Плинием Цецилием Секундом.

Аттилий ткнул пальцем в карту, и все зрители — даже Коракс — подались вперед.

— Изначально я думал, префект, что прорыв произошел где-то здесь — в горящих полях около Кум. Это объяснило бы наличие серы. Но теперь мы знаем, что вода перестала поступать и в Нолу — а это восточнее Кум. Это произошло на рассвете. Время имеет решающее значение, поскольку, согласно словам свидетеля, покинувшего Помпеи на рассвете, там фонтаны по-прежнему были полны водой. Как вы видите, Помпеи расположены на главном водоводе чуть дальше Нолы, так что логично будет предположить, что с Августой что-то случилось именно там.

Это может означать лишь одно. Прорыв произошел где-то здесь, — Аттилий очертил предполагаемую зону, — на этом участке протяженностью в пять миль, где Августа проходит вплотную к Везувию.

Плиний задумчиво уставился на карту.

— А корабль? Куда ему нужно идти?

— Я полагаю, что нашего запаса воды хватит на два дня. Если мы отправимся из Мизен по суше, нам потребуется никак не меньше этих самых двух дней лишь для того, чтобы отыскать место прорыва. Но если мы доберемся в Помпей морем, — если мы поедем налегке, а все, что нужно, добудем там, — то мы, возможно, сможем приступить к ремонтным работам уже завтра.

Воцарилась тишина, и в этой тишине акварий отчетливо услышал размеренный стук капель воды в водяных часах, стоящих у двери. Какая-то мошка вилась вокруг свечей, уже покрывшихся потеками воска.

— Сколько у вас человек? — спросил Плиний.

— Всего — пятьдесят, но большая их часть рассредоточена вдоль акведука; они следят за состоянием баков-отстойников и резервуаров в городах. В Мизенах у меня двенадцать человек. С собой я возьму половину. Для всех прочих работ, какие только понадобятся, я найму в Помпеях местных жителей.