— Я бы хотел жить на последнем этаже небоскреба, — сообщил он, пока Аврора жевала. — На тридцать пятом, например. Я бы каждое утро орал: «Я король мира!» И чтобы стиль был японский, аскетичный: все белое, дерево коричневое, а спать и есть на полу…

— А ты где живешь? — поинтересовалась Аврора.

— В соседнем подъезде.

— Но… — Аврора отложила вилку и отпила колы, — ты же можешь переехать.

— Дело в том, — вздохнул Витя, — что меня бесят небоскребы, я боюсь высоты и мне не нравится минимализм. К тому же японцы — жестокая нация.

— А как же… — удивилась Аврора. Видимо, в этот вечер ей суждено было все время удивляться.

— Ну, просто прикольно представлять себя этаким Микки Рурком в расцвете сил, крутым парнем, который считает, что у него член, как небоскреб, и которому для счастья нужно три вещи: бритва, пистолет и диск Тома Уэйтса.

— А ты чем занимаешься? — спросила Аврора, которую Витя занимал все больше и больше.

— Прямо сейчас? — уточнил Витя.

— Слушай, я в здравом уме, так что вполне ясно представляю, чем ты занимаешься СЕЙЧАС.

— Чем? — усмехнулся Витя.

— Пытаешься произвести на меня впечатление.

Витя смутился, но не больше чем на секунду.

— Получается? — полюбопытствовал он.

— Вполне, — кивнула Аврора. — Так какая у тебя профессия?

— Я режиссер, — быстро ответил Витя и перечислил нашумевшие театральные постановки и очень, ну просто сверхпопулярный фильм, после которого стали говорить о возрождении русского кино.

Авроре вдруг почудилось, что она в невменяемом состоянии поддалась на развод лохотронщиков и очнулась лишь тогда, когда в сопровождении громилы сняла с карточки последние деньги. Да не может такого быть! Она, Аврора, запросто беседует с режиссером номер один? Черт! Нет, и правда. Просто она как бы в том самом небоскребе, о котором говорит Витя, но боится высоты… Все эти мысли за секунду пронеслись в голове девушки — она даже не успела как следует испугаться, но развеялись, поблекли, и Аврора с искренним воодушевлением сказала:

— Твой фильм — мой любимый фильм! Ты молодец!

Витя расплылся в улыбке и согласился с тем, что он — гений и гордость нации. А потом они пошли танцевать и лихо отплясывали под «Не обещай». Затем Аврора исполнила «Паромщика» и «Эти летние дожди» — и первый раз в жизни поймала кайф от караоке. Это было прекрасно! Такое освобождение! Непонятно, правда, от чего, но после пяти или шести песен (три дались с борьбой — никто не хотел уступать свое место, и Авроре пришлось буквально пресмыкаться) ей показалось, что не было ни рабочего дня, ни скольких там — страшно вспомнить! — коктейлей…

Но на самом интересном месте — во время перекура с Витей в темной комнате с окнами, которые выходили на заснеженную Сретенку, — Даша (правда, довольно деликатно) сообщила, что уходит. В общем, она даже не предлагала Авроре пойти с ней, но… Витя попросил ее телефон, продиктовал все свои номера и минут двадцать прощался, уверяя, что позвонит прямо завтра, если Аврора не против и если у нее нет других планов…

— Очень хочется черной икры, — заявила Даша, вылезая из сугроба.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Аврора.

— Предлагаю купить, — буркнула Даша, которой снег завалился за шиворот.

Они дошли до «Седьмого континента», купили огромную — за бешеные деньги, но платила Даша, у Авроры все равно столько с собой не было — банку, попросили открывалку, чем напугали продавщицу, и взяли одноразовые пластмассовые ложки. Даша, оказывается, припасла маленькую бутылку виски, и они прямо на улице стояли и ели икру, пили виски и смотрели, как сквозь розовый свет фонарей падают снежинки.

— Ненавижу зиму! — с чувством заявила Даша, протягивая банку поближе к Авроре.

— И я! — согласилась Аврора. — Просто летаргический сон какой-то…

— Уезжать надо куда-нибудь, — с тоской произнесла Даша.

— А что не уезжаешь?

Даша хмыкнула и перевела разговор:

— Приходи ко мне в салон. На весь день. Бесплатно.

— Ой, спасибо, конечно… — зачастила Аврора.

— Не надо только вот этого! — с упреком сказала Даша. — Просто приходи.

— Завтра?

— Конечно! — Даша задумалась. — Слушай, я домой хочу.

Они поймали такси и довезли сначала Аврору. Обменявшись номерами телефонов, девушки уставились друг на друга.

— Ну, теперь можешь меня благодарить! — разрешила Даша.

— Извини, ты упустила момент. Надо было раньше думать, — усмехнулась Аврора.

— Ладно, завтра звони, как проспишься… Ах да, у тебя же работа… Ну, когда получится, звони и приезжай. Сделаем из тебя королевишну. И забери ты икру эту, видеть ее не могу! — С этими словами она впихнула Авроре в руки банку с остатками икры и вытолкала девушку из машины.

Аврора шла домой, и ей казалось, что под ее ногами тает снег, начинает расти трава, а вокруг распускаются розы. Она была счастлива.

Даша подошла к Авроре и сунула ей под нос ладонь.

— Это что?! — отпрянула Аврора. — Тьфу, это же ногти, а я то думала…

— Мне надоело, что твои ногти валяются где ни попадя! Меня это бесит! Вчера я мылась в ванной с твоими ногтями, сегодня они выпали из книжки, которая лежит на тумбочке, а завтра я найду их в пепельнице!

— Какая ты зануда, — сообщила Аврора и взялась за книжку.

— Что, трудно выбросить всякую дрянь? — кипятилась подруга.

Даша затеяла дома ремонт: отчего на нее напала эта блажь, никто так и не понял, но пару недель она буквально сходила с ума — ей повсюду мерещились какая-то там сложносочиненная штукатурка, эскизы старинной лепнины, настоящий английский паркет, якобы содранный в одном из разорившихся хартфордширских поместий, и прочая ерунда, которая не давала спокойно жить ни ей, ни друзьям, ни родственникам.

— Ты ведь не против, если я у тебя поживу? — спросила она Аврору. — Не люблю чужие квартиры.

— Но ведь моя квартира как раз и есть чужая… — намекнула Аврора.

— Ну, разве она чужая? — изумилась Даша. — В ней же ты, моя подруга!

— А что мама? — с надеждой поинтересовалась Аврора.

— Во-первых, у мамы муж, во-вторых, два наглых ротвейлера… — Даша пожала плечами. — К тому же она собирается разводиться, так что они меня достанут своими разговорами «по душам»…

— Как разводиться?! — воскликнула Аврора. — Что случилось?

Прошло всего два месяца с той памятной ночи необычных вечеринок, а Авроре казалось, что они с Дашей знакомы целую вечность. Все было у них таким похожим: привычки, недостатки, пристрастия, вкусы, замашки, взгляды на жизнь… И маму Даши Аврора тоже ощутила как будто дальней родственницей: не было ни привыкания, ни расстояния между поколениями, ни той разницы, которая бывает в отношениях «дочки — матери»… К тому же Ната была очень красивая. Не так, как мама Авроры: та время от времени просыпалась от кошмара — ей снилось, что во всем мире закончился ботокс, а она сама от горя съела беляш… Аделаида знала наизусть расписание лучших пластических хирургов, бегала к психотерапевту, если заболевала массажистка, которая обычно приходила каждое утро, и грозила косметичке покончить с собой, если у той вдруг закончится чудо-крем, от которого кожа делалось гладкой, как шелк…