Значит, самый толстый – отец. Судя по телосложению, он мог по совместительству быть и матерью, причем рожать лет через двадцать после зачатия. Отец был недоволен детками. Детки сдуру говорили не то, что он хотел слышать. У меня обычно так с женщинами.

– Мальчик, что скажешь ты?

Мальчик был мальчиком очень давно. Примерно за жизнь до того, как мальчиком был я. В плечах он не уступал папаше, но ожирением не страдал, да и глаза были ясные.

– Они чисты, как и было предсказано.

– Это недолго исправить.

Мальчик был не только стар. Он был быстр. Я не успевал. Да и рука Отца оказалась слишком быстрой и слишком длинной. Нож в этой руке был в миге от того, чтобы стать смертельным для меня. Рука Отца ничем не отличалась от тех, что появлялись сегодня из-под земли, чтобы забрать одну жизнь, и тех, что забрали десятки жизней нашего отряда. Другая рука принадлежала Мальчику. И будь я проклят, если Отец не был Мальчику в лучшем случае двоюродным дядюшкой. Рука Мальчика мало отличалась от моей, если забыть о том, что где-то у локтя к ней крепилось крыло. И всё же он успел. Мальчик удерживал Отца – и у того не было ни единого шанса пошевелиться.

– Отец, мы слишком долго этого ждали…

В комнате снова стало просторно – только мы и приятная компания еды и воды. Данила всё еще был слаб, но мне удалось запихать в него его порцию. Князь приговорил свою долю и еще половину моей. Кажется, он не сразу сообразил, что сделал, а когда сообразил, на всякий случай решил не извиняться.

Я не в обиде. Глядишь, быстрее придет в себя. Втроем мы еще померяемся с этими клыкастыми, рукастыми, да еще и с крыльями… Я заснул – и во сне много и с удовольствием ел. Доесть, как обычно, не дали. На этот раз это был холод. Почему-то он шел не от земли, а от воздуха – как раз на уровне моей головы, которую я изо всех сил пытался приподнять повыше с помощью подручных средств, за неимением подушки.

Жрать по-прежнему хотелось, а сон уже ушел. Легкое движение шеей – и я посмотрел в сторону, откуда ветром дуло. Даже странно, что я проснулся. Костер погас, а размер дыры, невесть откуда взявшейся в стене, вполне мог обеспечить три замороженных тушки. Обычно, если заглянуть во внезапно образовавшуюся дыру, можно обнаружить ее причину. На этот раз все было иначе. Причина сама решила заглянуть. У нее было лицо Мальчика.

Таблица умножения – самое надежное из пророчеств.

Дневники Кассандры

Так, наверное, должна выглядеть детская мечта. Домик-гнездо, спрятанный в кроне огромного дуба. Главная трудность – как туда забраться – была разрешена Мальчиком и его крылатыми друзьями: мне с Данилой и князем оставалось только не выпускать из рук веревочную лестницу, которую плащи подняли с завидной легкостью. Поневоле я примеривал к себе все те случаи, когда крылья мне бы помогли. И не смог вспомнить ни одного, когда они были бы лишними.

Десятки глаз, шелест крыльев, клыки, которые невзначай показывал то один, то другой… Они слушали каждое слово Мальчика и, кажется, повторяли их про себя, как запретную молитву, как тайную клятву…

Мальчик все время срывался на шепот… Метров пятьсот от городка и еще метра четыре от земли были не в состоянии его успокоить. Я бы тоже предпочел оказаться в местах, где никто и никогда не видел руки, появляющиеся из-под земли.

– Придут трое, и один из них будет отмечен печатью предков, но не уйдет к ним, а снимет печать – и кончится время Отца. Отмеченного и очистившегося будут звать Данилой, Очистившего – Ярославом, а приведет их Олекса, маг, не знающий своей силы… Так было сказано. Так теперь сделано. Назовитесь, как вас зовут…

– Данила.

– Ярослав.

– Алекс.

Мальчик победно обвел взглядом гнездо и продолжил:

– Первое, что я помню, так же, как любой из нас, – Отец. В детстве он рассказывал о том, что глубоко под землей живут наши предки и внимательно за нами следят. Если мы ведем себя хорошо, у нас появляются маленькие братья, а того, кто ведет себя плохо, предки забирают к себе, под землю.

– Кто-то сегодня вел себя плохо? – подал признаки жизни князь.

– И его забрали…

Иногда мне кажется: если в один случайный день люди вдруг начнут называть вещи своими именами, жить станет точно не хуже. С трудом себе представляю, как мачеха Ярослава заявила бы своим людям: этой ночью я дождусь, пока муж заснет, и после этого суну ему под ребро нож… Говорила она, скорее всего, о политике и деньгах, а не о том, что любой, кто окажется с ней достаточно близко и без кольчуги, может умереть от передозировки металла в организме.

– Его убили, Мальчик, ведь так? Вы же не верите, что он еще может вернуться? – Обычно Данила парень спокойный, но сильно возбуждается исключительно во время публичных казней, так уж сложилось.

– Раньше верил… Верил и в то, что, если отмечен печатью предков, – пути назад уже нет. Так было с каждым, кто делал что-то против воли Отца, тот начинал болеть: кожа становилась синеватой, силы постепенно уходили, потом его забирали предки… Но Данила очистился. Всё так, как и было предсказано.

– Мальчик, ты все время говоришь про Отца. А что с матерью? Ты же не хочешь сказать, что вы до сих пор верите в аистов, капусту и предков, посылающих вам маленьких братьев и сестер…

– Только братьев. И их действительно присылают предки. Сестер в нашем народе нет. И у меня никогда не было матери…

Есть такие вопросы – ответ еще не произнесен, а ты уже точно знаешь – лучше его не знать. Есть разные «знать». Есть такие: думать, что знаешь. А есть – подержаться, вдохнуть, прикоснуться.

– Как часто кто-то из вас уходит к предкам?

– «Придут трое, кончится время Отца, и предки оставят живущих, и разойдутся их пути». Так говорится в пророчестве… За эту зиму ушло уже больше сотни.

Загон. Если хочешь держать в неволе рыбу – окружи ее сушей, зверя – водой, крылатый должен жить под крышей. И – голая земля, земля, которую так легко пробить большой и сильной рукой, которая, быть может, всю жизнь только и занимается тем, что копает. Люди-кроты здесь были умнее тех, что встретились нам на стоянке. Не нужно дожидаться, пока жертва придет на водопой. Почему бы не заняться животноводством? Разве детям дают такие имена: Мальчик, Живчик, Полосатый? Так называют щенков или поросят… Да и по виду Отец на роль отца годится не больше, чем пастух – на роль барана. Готов поспорить – где-то не так далеко есть самки черных, которые рожают маленьких братьев Мальчика. Судя по тому, что мы ели, откорм чернокрылых – дело не особо хлопотное, особенно если те еще и торгуют с проходящими мимо караванами. Когда «предкам» хочется подкрепиться, Отец выбирает самого неудобного и отмечает печатью предков. Вероятно, какой-то яд. Судя по Даниле, этот яд характерен для людей-кротов. Дальше – вообще просто: барабанная дробь – мол, кушать подано – и очередной мальчик, живчик, полосатый уходит на прокорм своих подземных хозяев. Представляю себе счастливого фермера, у которого коровы сами находят себе корм и покорно собираются у ворот скотобойни.