-И что это было?! -взрывается Маша после минутной тишины.

-О чём ты? -спросила я, приподняв брови в удивлении.

-Когда у нас появился новый сотрудник? -шипит она.

-Только сегодня, буквально минут тридцать назад, когда смог успокоить двух мужиков, пристающих к девушке, -ответила я спокойно, с наслаждением наблюдая, как лицо Маши начинает краснеть от злости.

-Ты что, охренела?! -снова взрывается она и подходит к столу вплотную.

Ставит свои руки по обе стороны стола и наклоняется близко. Наши лица находятся в нескольких сантиметрах друг от друга. Её глаза точно выдают её желание меня убить, но такое она себе не позволяет. Интересно, знает ли она, что у нас с Виктором сейчас творится в отношениях?

-Маша, тебе известно понимание личного пространства? -спросила её и не сдвинулась с места ни на миллиметр.

-Ты ответишь мне? -продолжает нависать она. -Ты какого хрена без меня решаешь такие вопросы?!

-Маша, я не обязана с тобой что-то решать! Этой мой клуб, и это моё дело – кого брать на работу! А теперь отодвинься от меня!!! -крикнула на неё, и на мою такую реакцию она удивленно даже сделала шаг назад.

Но всё поменялось, как только в комнату зашли те самые охранники, и после только голубоглазый. На его лице играет довольная улыбка, и мне становится нехорошо от мысли, что меня могут обманывать. Но если этот парень сможет стать мне верным соратником в этом клубе, значит, я не зря решилась на такой шаг.

-Вы можете быть свободными, а мне нужно поговорить с нашим новым начальником охраны.

После того, как все вышли, мы остались наедине с этим нахалом. Что, он теперь думает, что может делать всё, что захочет, раз уселся на мой стол своей жопой. И даже не обращает внимания на то, как я хмурюсь на его выходку.

-Слезь! -потребовала у него, на что получила фырканье.

Мне придётся явно не легко с ним. Но выхода уже нет, наверное.

-Как звать тебя? -решила спросить у него, а то на работу беру, а имени то не знаю.

-Ты всегда после секса об этом спрашиваешь? -начал ржать надо мной этот придурок.

-Ты же сказал, что мы не спали! -тут же начала я заводиться.

-Саша. Я Саша, -ответил он с улыбкой. И снова эти ямочки на щеках.

Я продолжала молчать и смотреть на него. Не могу не обратить внимания на его красивое лицо, но только сейчас начинаю замечать некоторые маленькие шрамы. Странно, что в первую нашу встречу я их не увидела.

-Ну что ж, Саша, я думаю, работа начальника тебя не сильно будет утруждать, -сказала, всё же придя в себя от его красоты.

-Это то, что надо, моя госпожа, -ответил он и подмигнул...

Два месяца спустя

Виктор

Звонок застал посреди обеда.

— Виктор, ты уверен? А если…

И вот опять эти: «уверен», «а если», «а вдруг». Боятся всего. Потому что есть что терять. Нахватали. А теперь сидят и трясутся.

— Приезжай, поговорим.

И подъехали. Один, второй, третий. Все трясутся за своё добро. Куража нет больше. Адреналина нет, был да вышел. Нахапать – оно всегда хочется, если лежит на блюдце и никто не берет. Если забрать себе можно и отлаяться. Иль откупиться, в долю взять. А так, чтоб по старинке, нахрапом. Чтоб рисковать?

— Виктор. Ну тебе зачем?

И наливает нам коньячок по рюмочкам. Кореш давний, имеет право и пошептаться. И вразумить меня, поставить на место. Если всем позволять ставить на место — поставят, скорее, к стенке, или попросят выйти.

— А чего боишься, Борис? — в глаза заглянул, а он глазки свои прячет. Смешного-то ничего.

— Виктор. Неужели тебе мало? Всё же есть. Всё же хорошо. Бизнес идёт. Дела делаются. Молодняк не быкует, уважает. Что тебе надо?

— Хочешь на жопе ровно всю жизнь просидеть?

— Отчего же…

— Знаешь про белых акул?

— Ну видел. Челюсти: клац-клац! — руками показал, растопыренными пальцами. — Хищник. Самый страшный хищник. Кровожаднейший!

Много ты, Борис, понимаешь. Сидишь, клацаешь…

— Так не в кровожадности дело. За всю свою жизнь хищную они, акулы, не могут остановиться. Как заведённые плавают, охотятся, убивают. Знаешь, зачем?

— Зачем? Чтоб жрать?

Все бы вам жрать. Головой качаю. Борис сердится.

— Я те, Виктор, что, натуралист? Нашёл Николая Дроздова. Доброе утро, с вами «В мире животных».

— Чтобы жить.

— Что: чтобы жить?

— Двигаются они, чтобы жить. Чтобы дышать. Остановка для них — всё. Смерть.

— Не знал, — сидит, причмокивает, головой качает. — Ишь ты, не знал!

Так и я также. Остановка — смерть. Движение — жизнь. Оно нужно как воздух.

— Я ж не кощей — над златом чахнуть. Кто такой Кощей, знаешь?

— Ну этот, с строительного рынка. Завалили же его в прошлом году.

— Да не про него я. Я про Кощея Бессмертного.

—А, Виктор, из сказок, что ли? Че не знать? Читал своим, да. А что ты его вспомнил?

— Так в том и смысл, что чахнул он над златом и в труп живой превратился. А надо действовать.

— Это ты так действуешь, значит? Решил портовую зону себе отжать.

— Решил и заберу.

— А то, какой там трафик идёт…

— Вольёмся, разберёмся. Предложим условия лучше.

— Так и сидели бы тихо, а, Виктор? Без нас крутится, нам не мешает.

— Так и сядешь и будешь сидеть, присядешь надолго, если прямо сейчас ничего не делать. Совсем не чуешь, куда ветер нынче дует?

— Виктор, я завсегда с тобой!

И таких, как он, много. Обжился, обрюзг, старый стал, устал. Не хочу.

Ещё один пришёл. Неравнодушный.

— Слышал, Галичину дорогу переходишь.

— Гальке?

— Ну ладно, порт. Он бы тебе сам отступил. За разумную плату. Выкупил бы, Виктор? Зачем отбирать на своих условиях зверских?

— Допустим.

— А зачем тебе ещё и вокзал его?

— Хочу.

— Галич не простит тебе. Не много ли берёшь?

Один раз он уже прогнулся.

— Если не я, кто-нибудь другой заберёт. Вопрос времени. Надо успевать. Куй железо, пока горячо.

— Какое железо, Виктор?

— А ты какого года рождения? Какого? Понятно всё. Иди, свободен.

— Бабу молодую нашёл себе? — на выходе уже сказал, так, поинтересовался между делом. — Что, Виктор, бес в ребро? А эта не та бабенка, которой наркоту в клуб подкидывали?