– Лучше?

– Ага. Еще бы сейчас по кружке старого доброго рома – и вообще никуда с этого острова не хотелось бы, – усмехалась Эрнеста, жадно пережевывая свою порцию сладких белых волокон и запивая заветной водой.

– Да, было бы недурно. Но ведь так тоже неплохо, правда, Нэнси? – на его широком загорелом лице вновь появлялась улыбка. – Раньше я и не замечал, как здесь хорошо. Тепло, спокойно, тихо… Что еще нужно для счастья?

– Еда, например, – предположила Эрнеста, растягиваясь на траве рядом с ним и глядя в чистое синее небо.

– Устала, да? Отдохни, – тихо посоветовал Билл. – Спи, я послежу за горизонтом.

… И был восьмой день, светлый и спокойный. Проснувшись, Эрнеста долго лежала, повернув голову на восток, и глядела, как встает солнце.

– Наверное, ты прав, – сказала она с улыбкой. – Здесь и правда хочется остаться навсегда. Будь у нас побольше питья и еды…

– Не думаю, что ты действительно этого хочешь, – чуть суше, чем раньше, отозвался из–за ее спины Билл. – Сходи, пожалуйста, за водой.

Они напились, съели остатки вчерашнего кокоса – Эрнеста старалась не думать о том, что будет, когда орехи кончатся, но и это почему-то почти не волновало ее. Мучительно хотелось спать, но Билл уговаривал ее сперва сходить на берег за рыбой, и девушка уступила. Она снова стояла по колено в воде, сжимая в руке свое импровизированное копье, а друг с берега что-то говорил, и голос его доносился до нее так хорошо, словно звучал совсем рядом. В другое время Эрнеста удивилась бы этому, но теперь сил на удивление не оставалось, и она лишь тихо радовалась звуку этого голоса, не позволявшему ей окончательно потерять сознание. Потом она ела пойманных ею мальков – неохотно, потому что есть совсем не хотелось, но Билл убеждал ее, что это необходимо, а голова кружится именно от голода и жары, и уже после, упросив его немного подежурить, легла прямо на горячий песок и мгновенно заснула.

– Нэнси, Нэнси! – мужчина тряс ее за плечо слабой рукой, и Эрнесте на миг опять почудились страшные трупные пятна на ней, но на сей раз она не закричала, а лишь заглянула в его глаза – шальные, яркие и неимоверно живые – и наваждение сразу же прошло. – Нэнси, смотри, там, на юго–востоке, корабль! Скорее стреляй! – Пистолет словно сам прыгнул ей в руку, и звук единственного выстрела оказался настолько громким, что Эрнеста едва вновь не потеряла сознание. Жадным, остановившимся взглядом она впилась в едва различимую темную тень паруса – корабль, очевидно, был пиратский – всего в паре миль от острова. Будь она сильна и здорова, даже догнать это судно вплавь оказалось бы делом одного часа!

– Не разворачиваются, – глухо пробормотала она, облизывая сухие губы. – Чего же они ждут?

– Опасаются, что это ловушка, – прошелестел за ее спиной Билл. И без того почти черное лицо его потемнело еще больше, он тяжело дышал, словно ему вдруг стало хуже. Охваченная внезапным ужасом, Эрнеста схватила его за руку:

– Эй, ты чего? Билл! Билл!!! Не вздумай… Не смей сейчас, ты что?.. Билл, тебе плохо?

– Очень… Очень плохо, Нэнси, – прохрипел тот, жадно заглядывая ей в глаза. – Нэнси, милая, пожалуйста, попробуй доплыть до них. Я знаю, ты можешь. Нэнси… Нэнси, прошу… Тебе надо доплыть до их корабля и все рассказать. Ты ведь сможешь это сделать?

– Да. Да, конечно, – растерянно кивнула девушка, крепко держа его за плечи и помогая улечься под пальмой. – Я сейчас вплавь доберусь до них и попрошу помощи, слышишь, Билл? Я уйду всего на пару часов. Мы вернемся за тобой, клянусь! Ты ведь дождешься меня, Билл?

– Да, я обещаю, – еле слышно отозвался тот, на прощанье еще раз крепко пожимая ее руку. – Я никуда не уйду, Нэнси, честное слово, только ты плыви, плыви скорее…

… вода, бесконечная и почему-то неимоверно холодная, соленая – Эрнесте неимоверно хотелось пить, но она помнила какими-то остатками былого разума, что морская вода не утоляет жажду, а лишь усиливает ее. Было еще сперва принятое ею за бред темное пятно шлюпки, и совсем смутно – как она забралась в нее, проваливаясь в темноту, как чья-то рука держала ее голову и подносила к губам фляжку с водой…

… и голос, чужой, мужской, хриплый, спрашивающий о чем-то важном, обещающий помощь, кров, еду, а вместе с ними и то, что они означали вместе – жизнь.

***

– Кажется, заснула, – негромко сообщил Джек, притворяя за собой дверь своей же каюты – непрестанно ухаживая за больной, работать он все же в последнее время предпочитал на капитанском мостике, куда за ним и проследовал любопытный Генри:

– И все–таки, кто она, Джек? Твоя знакомая? Ты так волновался, когда увидел ее…

– Знакомая, да, – рассеянно усмехнулся Рэдфорд, при скудном свете фонаря – уже смеркалось, солнце село полчаса назад – пытаясь разобрать собственные выписки из географического атласа. – Разве мистер Макферсон не рассказывал тебе?

– По–моему, мистер Макферсон вообще старается не упоминать о ней. А команда и вовсе считает, что мы спасли какое-то… – юноша замялся, но потом все же закончил: – Я не совсем понял, кажется, какого-то злого духа в женском облике.

– Вот ведь напридумывают, правда? – рассмеялся капитан, но глаза его стали совершенно серьезными и озабоченными. – А сам-то ты как думаешь?

– Ну… Я думаю, она человек, – осторожно ответил Генри. Поймав чужой насмешливый взгляд, возмущенно пояснил: – Я видел, как она ест и пьет. Разве дьявол не снабдил бы своего служителя всем необходимым? И вообще, наверное, чертям не нужна еда…

– По твоей логике, Бог тем более должен был помочь этим двоим. Во всяком случае, Эрнесте точно – не думаю, что она стала менее упертой протестанткой, чем ее мать.

– Ты знаешь ее семью? – растерялся Генри, увидев, насколько серьезным и полным скрытой горечи стало лицо Рэдфорда:

– Когда-то знал очень хорошо.

Над их головами тревожно закричала сидевшая на одном из брамсов одинокая чайка – ослепительно белая на фоне быстро темнеющего неба. Джек помолчал, гладя пальцами темное дерево фальшборта, затем прислонился боком к плечу не посмевшего отстраниться Генри и заговорил:

– Эту девушку зовут Эрнеста Морено, она дочь сразу двух пиратских капитанов – Антонио Морено и Фрэнсис, его жены, в девичестве Флэнеганн. Еще ее считают одним из лучших штурманов, когда-либо плававших в этих водах.

– Считают? – нахмурился юноша. – Значит, ты сам с этим не согласен?

– Не согласен, – кивнул Джек. – Я считаю, что она – лучший штурман, когда-либо плававший в этих водах, но не суть. Важно то, что когда-то мы с ней были знакомы, и я, если честно, немного жалел, что Эрнеста пошла не ко мне на судно. Впрочем, в этом я сам виноват… Словом, сейчас она осталась без команды, без корабля, без капитана, и, возможно, мне удастся ей все это обеспечить. Соображаешь? – подмигнул он опешившему собеседнику:

– Ты… Ты думаешь, она согласится?

– Дьявол, а с какой стати ей отказываться? – непривычно раздраженно отозвался Джек: эта мысль, очевидно, не раз приходила на ум и ему. – Разве я такой плохой капитан? Или, быть может, у нее есть варианты получше?