— Что-то засиделась я в этом кресле, — улыбнулась тётушка, глядя на Алину. — А сколько дел, сколько дел накопилось, и все надо решать. Оставайся, племянница, живите в этом доме. Если что не так, Гном починит, он на это мастер. Что ты такая бледная, моя девочка?

Только тут Алина увидела, как изменилась комната тётушки. Исчезли трещины на стенах, потолок стал выше. Убогий старый столик стал крепким, сияя тонким узором из перламутра. На окнах покачивались шёлковые шторы.

— Лев, вставай! — тётушка тронула льва кончиком туфельки. — Нам пора в путь.

— В путь, в путь! — лев резво вскочил.

— А я, пожалуй, останусь, — потягиваясь, лениво зевнула белоснежная пушистая кошка. — Я, как вы понимаете, привыкла к дому. А все эти ваши полёты… Тем более там нигде нет мышей.

— Это ты, Белинда? — изумилась Алина.

— А то кто же! — фыркнула кошка. Лукаво блеснули два зелёно-изумрудных глаза.

— Если вы не возражаете, Королева, я тоже останусь, — сказал белый попугай. — То да сё. Надо отдохнуть, почистить перышки… А как насчет колокольчика?

— Можешь оставить его себе. Он мне больше не нужен, — снисходительно кивнула тётушка и поманила к себе Алину. Она обняла её одной рукой. Алина почувствовала на лбу прохладный влажный поцелуй. — Прощай, моя милая девочка! Больше мы не увидимся. Но я всегда буду помнить тебя, племянница, и никогда не расстанусь с этим кольцом!

Алина стояла растерянная, не зная, что сказать. Может, надо поцеловать тётушку на прощание? Но всё-таки она Королева, вдруг обидится?

— Где моя записная книжка? — вдруг спохватилась Белая Королева, оглядываясь. — Столько дел, сколько дел! Я все туда записала: и воздушные адреса, и рецепты…

— Под столиком валяется, — лениво сказала Белинда. — И вчера там лежала.

Попугай галантно подал Королеве записную книжку, почтительно прикоснувшись клювом к её руке.

— Пора, дети, пора! — заторопилась Королева. — Вон то облако уже ждёт меня.

Гном низко поклонился Королеве.

Алина не сводила глаз с тётушки и всё же не заметила, как она вылетела из дома.

Мгновение Алина ещё видела её. Облако со всех сторон поддерживало Королеву, и она, лежа на белоснежных подушках, листала свою записную книжку. Лев расположился у её ног, и от этого казалось, что облако снизу подсвечено золотом.

Королева, удаляясь, пролетела над лесом, над далёкой церковью, прекрасная, хрупкая и невесомая.

Но вот всё исчезло, растаяло в голубом небе.

— Прощай, тётушка! — прошептала Алина.

— Чур, теперь кресло мое, — сказала Белинда, прыгнула на кресло и свернулась клубком.

Алина и Гном спустились вниз. Лестница почему-то стала крепкой, ступеньки больше не шатались, не скрипели.

В комнате было светло. Вместо крапивы за окном покачивались разноцветные мальвы.

— А как тебе это? — с гордостью сказал Гном, указывая на цветные стёклышки, украшавшие террасу. — Моя работа!

— Здорово! — восхитилась Алина.

— Алина! Алина-малина! — раздались за забором голоса Надьки и Сонечки.

— Идите сюда, девочки! — позвала Алина.

— Когда это вы такой ремонт отгрохали? — спросила, оглядываясь, практичная Надька. — Ну, прямо дворец!

— Где это ты столько малины набрала? — пропела Сонечка. — Видно, место нашла такое ягодное. А мы почти пустые пришли.

И правда, на столе, покрытом новой, крепко пахнущей клеёнкой с нарисованными яркими цветами, стояла корзинка, полная спелой малины. Ягодка к ягодке.

— Угощайтесь, девочки, только маме оставьте, — сказала Алина.

Девчонки полными пригоршнями стали есть малину.

— Купаться пойдёшь? — строго спросила Надька.

— Ага! Зайдёте за мной?

Но девочки уже убежали, скрипнув крепкой калиткой, ровно висящей на обеих петлях.

— Ой! А что я маме скажу? — вдруг испугалась Алина. — Если я ей всё расскажу, ну, всё, что было в Чёрном Замке… Ведь ни за что не поверит.

— Не поверит, — зевнула Белинда, лениво спускаясь вниз по лестнице.

— Опасаюсь, что не поверит, — со вздохом подтвердил белый попугай.

— И вообще… — оглядываясь, в растерянности сказала Алина.

— А мне она поверит! — улыбнулся Гном. — Только вы меня не перебивайте, когда я буду рассказывать. И потом, маму надо сначала усадить в кресло. А ты, Алиночка, постирай-ка мой колпачок. Как раз к вечеру высохнет.