я не иду, сегодня из занятий только матан, английский и физ-ра. Делать там нечего.

Ровно в девять я в крайкоме. У нашей комиссии здесь несколько кабинетов на втором этаже. У моего нового босса — Лунева Михаила Сергеевича, свой отдельный кабинет, я, как его зам, сижу в общем ещё не знаю с кем. Целых две комнаты занимает архив, есть ещё большой общий кабинет для собраний, но он не только наш.

— Орёл! Плечи, кулачищи, — хвалит меня шеф, когда я зашёл поздороваться и познакомиться.

Не шибко-то он и старый. В том смысле, что, может, и старый, и Ленина видел даже, но крепкий и точно не в маразме. То, что он держит своих подопечных плотно в кулаке, я понял, когда тот начал представлять их мне, а меня им.

— Зоя и Даша — работницы архива, — басил дедок.

Обе похожи на архивариусов, лет под полтинник им, сухие, блеклые. Есть ещё представитель «первого отдела», работает с нами на постоянку. Веселый, лысоватый, невысокого роста майор — Олег Игоревич. По идее, он, как человек военный, нашему директору не подчиняется, но, судя по его отношению к тезке Горбачева, все же как-то от того зависит. Ещё в нашей комиссии две необъятных размеров сорокалетних, пестро одетых и ярко накрашенных, в отличие от своих коллег — архивных мышек, тетки и мужичок такого плутоватого вида, что я тут же проверил свой кошелёк. Тёток звать Ирина и Зинаида, а мужичка Егор. Есть ещё чья-то родственница, молодая и перспективная, но она в отпуске. Секретаря у Лунёва нет, хотя по штату полагается. Потом спрошу, почему так.

— А это наш новый коллега. Вы не смотрите, что он молод, у него имеется опыт работы в горкоме ВЛКСМ, заведовал там отделом, — треплет панибратски меня за плечо начальник. — Анатолий Валерьевич Штыба. И чтобы никаких «Толек» я не слышал. Всем ясно?

Ясно было всем. Надо же, по имени-отчеству! Я-то хотел по-простому. Причем, по отчеству никого больше не представил, только майора этого.

Меня завели в общий кабинет с видом на улицу Ленина и показали мой стол. Солидный, основательный, стоит отдельно. Остальные четыре стола кучкуются вместе. В центре кабинета есть ещё общий стол, диван и два дерева, похожих на пальмы, в кадках. Здесь вообще много комнатных растений, расставленных на подоконниках и полу. Оглядеть все получается мельком — Лунёв тянет меня к себе.

— Ну, с чего начнёшь работу? — уставился на меня начальник.

Глава 11

Михаил Сергеевич смотрит на меня с улыбкой. Думаю, моя молодость его забавит.

Он что хотел этим вопросом выяснить-то? У меня, может, опыт руководящей работы и не большой, но приобретен он в весьма жёстких условиях.

— Для начала изучу нормативные документы. И начну с техники безопасности и плана эвакуации этажа, — уверенно говорю я.

А что? Жопу прикрыть в первую очередь надо, поэтому своих геодезистов, пока их медведь в тайге не сожрал, я заставлял расписываться в журналах по инструктажу. Разок это спасло от серьёзной неприятности. Мой оболтус решил на возмездной основе помочь механику на объекте с починкой бульдозера, благо опыт у него имелся. Но, как назло, что-то пошло не так, и пружинка, не знаю уж какая, вырвавшись, отчекрыжила кусок уха моему подчинённому. На объекте скрыть это нереально, есть специально обученные люди, которые получают деньги за каждый выявленный подобный косяк, я имею в виду серьёзные организации. А «Полюс-строй» — контора серьёзная. Тогда я отмазался, показав проверяющим в журнале, чем должен был в это время заниматься мой сотрудник, и была ли у него проведена инструкция по ТБ. Потом, конечно, инспекция в городе пыталась ещё полгода что-то вымутить, но обломились. А штрафы там весьма серьёзные. Для моей мелкой конторки, конечно.

— Ха, ха — зычно засмеялся пароходной трубой Михаил Сергеевич. — Куда эвакуироваться собрался? И часу не проработал!

— Потом посмотрю свои должностные обязанности, — невозмутимо продолжил я. — Потом требования, предъявляемые к выезжающим. После этого пойду в архив, подниму материалы заседаний и сравню требования и решения комиссии.

— Етить! — серьёзно выругался дед. — Ты никак ревизором сюда прислан? Так и знал, что надо на пенсию уходить было.

— Михаил Сергеевич, рано вам, да и скучно на пенсии. Я не для проверки изучить хочу, а понять, как правильно нужно будет поступать в том или ином случае, — с укоризной заметил я.

Надо же — стукача во мне увидел! А зачем мне это? Я в те времена не работал, косяки не мои, а привлекать внимание руководства к ним в настоящее время мне уже невыгодно — потом буду работать как под микроскопом.

— Да? То же самое мне говорил молодой парнишка-чекист, вот с такими же ясными глазами как у тебя, в двадцать девятом году при проведении коллективизации. Так потом меня за малым чуть к «стенке не прислонили». Хорошо, что ещё времена «не те» были, — серьёзно сказал Лунёв.

— А вы правда Ленина видели? — перевел я разговор с неприятной для начальника темы.

— Видел и даже общался. В марте двадцать второго года на одиннадцатом съезде РКП(б). Потом заболел он, — вздохнул Михаил Сергеевич.

— И что запомнилось? — продолжаю интересоваться я.

— Хе-х. Не поверишь! То, что Ленин рыжим был! — опять заулыбался Лунёв. — Он хоть и почти лысый, но остатки волос и борода рыжие!

Тут бы к месту песенку детскую вспомнить, — «рыжий, рыжий, конопатый»… Но, думаю, не стоит.

— Ладно, чего я хотел тебе сказать? С нашим «молчи-молчи» лишний раз не откровенничай, он на вид рубаха-парень, но держу я его подальше от дел. Потом, у архивных дам вражда с твоими соседками, что ещё… Да, самое главное — правнучка у меня в отделе работает, умница и красавица! Узнаю, что голову задурил девке — поругаемся! — грозно сказал начальник.

— Правнучка, а где она? — решил я не обращать внимания на угрозы деда.

Будет он тут мне ещё условия ставить и пугать!

— Да она на тебя и не польстится, — припечатал меня вредный дед. — И да, тебе отдельный кабинет полагается, но отбить его у завхоза нашего — та ещё задачка. Я не смог. Так вот и живем — комнатка на нашем балансе, а сидит в ней этот сыч — родственник нашему первому.

Завхоз занял мою комнату? Хм, Федирко скоро уедет, а Шенин, думаю, пойдёт навстречу справедливости, то бишь мне. Другое дело — стоит ли ссориться с завхозом? Сначала гляну, что там за комната?

Окрыленный напутствиями, я отправился расписываться в журналах по ТБ и пожарной безопасности. По пути зашёл в отдел кадров, отдал заявление на перевод с одного места работы на другое, и выяснил, что работаю я на полставки, а моя зарплата за вычетом налога на бездетность будет всего сто тридцать рублей. А говорили, что партократы жируют! Это ещё с северным и районным коэффициентами. Поднялся к «особисту», который располагался этажом выше, получил инструктаж по работе с документами и расписался в соответствующей бумажке. Затем спустился в буфет, откушал бутербродов с красной икрой, по рубль десять за штуку, и только потом отправился смотреть «захваченную» комнату.

— Можно? Я новый сотрудник, зам главы комиссии по выезду, Анатолий Штыба, — представился я деду помоложе моего босса, лет так на двадцать.

Пухлый, круглолицый мужик. «Комендант корпуса». Так написано в табличке на двери. Какого корпуса? Кавалерийского? Владимир Николаевич Белинский. Вроде как папа мужа дочки Федирко, но это не точно.

— Знаю, слышал. Что хотел? — не впечатлился моей должностью Николаич.

Оглядываю свой будущий кабинетик, и он мне нравится! То, что он будет моим, я уже решил. В помещении имеется свой санузел и небольшой балкончик, метра полтора на два, выходящий во двор здания крайкома, там стоит легкое плетеное кресло и столик с пепельницей. Сам кабинет метров двенадцать, и здесь, как и везде в здании, высоченные потолки — метра три с половиной, на стенах не обои, а отделка шпоном, причем свежая. На одной из стен так хитро собраны детали, что угадываются контуры Красноярского края.

— Зэки делали, — недовольно буркнул «командующий корпусом». — Что хотел?

— Сейф нужен мне, — причина для визита у меня была продумана заранее.

— Нету, да и что там тебе хранить? — презрительно (или мне показалось?) спросил Белинский.

Сажусь без приглашения на стул напротив деда.

— Вы тогда распишитесь, что нет, — вежливо прошу я, протягивая бумажку и пытаясь прочесть документ, лежащий на столе у завхоза.

Читать кверху ногами я умею, и успеваю заметить, что это заявка на автотранспорт.

Владимир Николаевич с возмущением смотрит на меня и быстро пишет отказ