– Сообщить ему, что ты здесь?

Она помотала головой и еще выше подтянула одеяло, закрыв им почти все лицо.

– Дай мне свой мобильник, Фиона, чтобы я ему позвонил.

– Видеть его не хочу, – буркнула она сквозь одеяло.

– Как бы вы там ни ссорились, ему все равно интересно узнать, как твои дела.

– Еще бы! Особенно когда ему все расскажут, что я пыталась покончить с собой. – Откинув одеяло, она села на кровати. – Я не пыталась себя убить.

Бен отвел глаза и стал смотреть в окно, потому что под халатом на ней по-прежнему ничего не было.

– Пожалуйста! Помоги мне!

– Но чем?

– Выясни, кто это сделал. Я хочу знать, кто пытался меня убить.

Бен ничего не ответил.

– Пожалуйста!

Он покачал головой.

– Интересно, Нина знает, где ты находишься?

На эту реплику он обернулся и посмотрел на нее:

– К чему это ты? Неужели ты думаешь, меня можно шантажировать?

– Конечно да.

– И что, по-твоему, будет, если ты ей скажешь, что мы с тобой переспали?

– Она от тебя уйдет.

В этом Фиона была совершенно права.

– А дальше что? Нина уйдет от меня, а я это просто молча стерплю? Какая тебе от этого выгода?

Бен увидел проступившие у нее на глазах слезы, и это было не в первый раз за время их знакомства, он знал, что ей ничего не стоит заплакать по заказу. Он внимательно вгляделся в ее лицо, чтобы понять, искренни ли слезы на этот раз.

– Кто же еще мне поможет, кроме тебя?

– Найдется много других, на кого твой эмоциональный шантаж произведет больше впечатления, чем на меня.

Еще не договорив до конца, он уже пожалел о том, что сказал. Хотя они переспали с ней всего один раз, но встречались гораздо чаще. За это время Фиона доверила ему много секретов. И один из них он сейчас использовал против нее: правду о неудачных романах с женатыми мужчинами, которые отделывались от нее подарками, а сами навсегда исчезали из ее жизни. «Подарки взамен денег, – подумал Бен. – Чтобы представить все в собственных глазах так, будто это был не платный секс, а что-то другое». Вероятно, Бен был единственным человеком, знавшим, как это мучило Фиону. А теперь вот не нашел ничего лучшего, как обидеть ее своим напоминанием.

– У тебя есть отец, – заговорил он торопливо. – Объясни ему все. Я действительно не могу ничего для тебя сделать.

Он направился к двери, немного помедлил в нерешительности, но не обернулся.

– Скорейшего выздоровления, – сказал Бен, собираясь ступить за порог.

– Бен! – воскликнула она.

Он обернулся, не отпуская ручки:

– Даже если бы я поверил тебе, я все равно ничем не могу тебе помочь. Мне надо по делам. – Что было чистой правдой.

– Не уходи! Пожалуйста! – взмолилась Фиона. – Кто-то же пытался меня убить!

Но он ушел.

Она почувствовала скорее страх, чем досаду. Ну вот, не сумела его удержать. Конечно же, он был прав. Она не станет звонить Нине и рассказывать ей про его грешок. Для мужчин она мало что значила – всего лишь маленький грешок, не более того. Они только и думали, как бы поскорей заманить ее в постель, а уже через десять минут об этом жалели. Им во что бы то ни стало хотелось завоевать Фиону, а добившись своего, они чувствовали, что с них этого довольно. Их хватало на секс, но на серьезные отношения – никогда. Ни один роман Фионы не перешел в длительные отношения, и ей ни разу не повезло встретить неженатого свободного мужчину. Бен такой же, как все. Сначала он ее страстно желал, а потом вспомнил, что у него уже есть устойчивые, надежные отношения с надежной, положительной женщиной. И даже если Нина уйдет, у Фионы с ним никогда ничего не сложится. Значит, ей действительно не остается другого выхода, как только позвонить отцу.

Он моментально взял трубку:

– Фиона? Как ты рано! У тебя все в порядке?

Голос у него был встревоженный, и она не знала, что ответить.

– Папа, – только прошептала она.

– Что-то случилось? У тебя голос такой… Ты что, плачешь?

Фиона услышала звон посуды. Он как раз готовил себе завтрак.

– Какая у тебя группа крови?

– Фу ты! Как будто бы А. А что стряслось?

– А какая группа была у мамы?

Он помедлил:

– Ты не скажешь мне, в чем дело?

– Пожалуйста! Это важно.

– Я… я не знаю. Надо посмотреть. Быть может, это есть в…

– Ты врешь, – сказала она, потому что по голосу всегда узнавала, когда он лжет.

– Скажи сперва, зачем ты спрашиваешь.

Фиона прикрыла глаза и опустила руку с телефоном. Посмотрев на свои перевязанные запястья, на резиновую трубку от капельницы, она перевела взгляд на окно и увидела отражение своего бледного лица. Из трубки слабо доносился голос отца. Он все время звал ее. Она снова приложила трубку к уху:

– У нее тоже была группа А. В детстве я как-то спросила ее, она не хотела мне говорить, и я посмотрела в ее донорском удостоверении. Тайком. У нее была группа А.

– Фиона, что стряслось? Я не понимаю, почему ты вдруг звонишь мне ни свет ни заря и спрашиваешь про группу крови. Это может быть только одно: ты пострадала, попав в аварию и…

– Да, я пострадала. Мне хотели перелить кровь. Сказали, что так я скорее поправлюсь, но я не могла сама решить, хочу я, чтобы мне сделали переливание, или нет. Я в таком состоянии, что неизвестно, справится ли с этим мой организм самостоятельно…

– Ох, господи! Деточка, где ты находишься? Я уже еду. Как ты? Тебе хоть помогают как следует?

– Папа! Я отказалась от переливания. И знаешь почему? Потому что мне тут сказали, что у меня какая-то там группа B. А я знала, что у тебя группа А. И у мамы тоже…

– Фиона…

– Ведь они ошиблись, да? Они неправильно определили мою группу крови, да? Скажи, что они ошиблись!

– Скажи мне, где ты находишься. Я приеду, и мы все выясним.

Зажав трубку в кулаке, Фиона хлопнула ею по одеялу. Хлопнула раз, еще раз и еще раз. Затем снова поднесла ее к уху:

– Так они ошиблись?

– В какой ты больнице? В Королевской? Я буду через десять минут. Через четверть часа. Я отпрошусь в школе, скажу, что сегодня не могу там быть. Жди меня! Поняла?

– Папа…

– Поняла?

Она невнятно буркнула что-то в ответ.

Войдя в палату через считаные пятнадцать минут, Роджер Хейворд первым долгом без слов обнял Фиону. Он гладил ее по голове, она же уткнулась лицом в его плечо и тихонько заплакала. Они так и сидели обнявшись, и Фиона потеряла счет времени. Потом он спросил: