Агарь нерешительно стоит несколько секунд, затем так же нерешительно делает шаг к двери.

— Постой! — Сара смотрит на нее долгим взглядом. Кожаное кресло, которое она толкает, вставая, отлетает к стене. Сара набрасывается на Агарь, как тигрица.

— Я тебя хочу! Сейчас! — она целует ее в шею, больно покусывает мочки ушей. Целует. Кусает. Целует. Кусает.

Уже много месяцев Агарь пытается понять, что она чувствует, когда Сара касается ее. Страсть? Нет. Торжество? «Я чувствую торжество!» — вспышкой сверкнуло у нее в голове однажды. Они занимались любовью перед большим зеркалом. Беспощадная поверхность отражала серовато-белое тело Сары с явными признаками увядания, дряблой кожей на локтях и коленях. Почти старческие руки с жадностью терли и мяли смуглую молодую кожу. Как будто сморщенное желтое яблоко положили на бежевый бархат. «Она хочет в меня влезть», — неожиданно промелькнуло у Агарь в голове тогда.

— Я хочу, чтобы ты кончила! — приказывает Сара. Ее руки настойчиво терзают нежный розовый звоночек. «Я хочу обрести над тобой власть! Чтобы твое молодое тело хотело мое старое!» — говорит голос Сары Агарь.

Агарь послушно закатывает глаза. Она представляет себе Сару, привязанную за руки к бетонной балке. Две здоровенные злые негритянки бьют ее тяжелыми конскими вожжами, от которых остаются синяки и ссадины. Это отчаянно молодящееся тело покрывается фиолетово-синими полосами, а Авраам — муж Сары — трахает Агарь сзади, в позиции стоя, прямо на глазах у жены. Агарь смотрит Саре в лицо и смеется…

Сара зажимает ей рот рукой, чтобы стон не прорвался в коридор. Затем ложится рядом на пол. Темный ковер скроет все пятна.

— Никто тебя так не заводит, правда? — спрашивает она у Агарь с требовательной надеждой.

— Никто. Ты лучше всех… — шепотом отвечает та.

Сара торжествует. Она имеет власть над этой девочкой. Власть удовольствия.

— Ты очень красива…

Сара скользит губами по контурам тела секретарши, ощущая свой собственный поцелуй. Лаская Агарь, она возбуждается так же сильно, как и когда ласкает себя.

— Я хочу быть с тобой, — а Агарь упорно слышится: «Я хочу быть тобой».

* * *

Только некоторые знают, что Агарь — приемная дочь Сары. Отчаявшись родить ребенка, отчаявшись доказать всему миру, и прежде всего Аврааму, что она настоящая женщина, Сара удочерила эту девочку. Удочерила довольно большой — десятилетней, не хотела возиться с маленькой. Ездила по детским домам, как по магазинам: «Эту покажите. Нет… Может, того мальчика… Ах, он плохо соображает? Нет, это мне не подходит. Вот эта — черненькая… Поди сюда, девочка! Хорошо. (Сара вертит лицо девочки вправо, влево, держа ее за подбородок. Девочка непроизвольно приподнимает верхнюю губу. Сара осматривает передний ряд зубов.) Дело ее покажите. Иди, милая, поиграй пока. Да… Ничего. Отметки приличные. Родственников нет, родители не известны… Это минус… Но в целом… Оформляйте!»

Так в доме появилась Агарь. Она всегда была молчалива, опрятна, ходила в юбке. Сара, когда к ним приходили гости, надевала передник в клетку, с рюшками, на деловой костюм или на вечернее платье: «Помоги мне, детка. Она у нас умница. Отличница. Агарь, расскажи нам стихотворение». И Агарь, все десять лет, что жила в Сарином доме, послушно рассказывала стихотворения. У нее развилась потрясающая память. Еще бы! Через день рассказывать новые стихотворения. Гости уходили: «Вымой посуду, Агарь! Ты что, оглохла?!» — и приемная мать била еще нарядную девочку в белых бантах половой тряпкой по лицу.

Сара искренне гордилась успехами приемной дочери. Рассказывала о них, как говорила бы о своих собственных, будь это прилично, — громко, чтобы все слышали и никто не отвлекался.

* * *

— Сара, а ты не думала о том, чтобы… — так Авраам начинает каждый разговор, когда хочет рассказать о новом методе лечения бесплодия. Что на сей раз? — Это уникальная операция — она делается только в одной клинике мира. Гарантирован стопроцентный результат. Правда, дорого… Но…

— Я уже стара! — отрезала Сара и мгновенно пожалела о своих словах.

Авраам отвернулся. Он так и не смирился с тем, что у него нет «настоящих» детей. Сара, осознав поспешность своей реакции, осторожно обнимает его сзади.

— Если ты хочешь… если тебе это так нужно, — она старается быть нежной, покрывает маленькими поцелуями плечо мужа. Первый раз в жизни Авраам резко убирает ее руки. Поворачивается, нависает над ней и говорит тихо, отчетливо и необыкновенно твердо.

— Сара, это нужно тебе! — и отворачивается. Его спина каменеет. Он не намерен больше обсуждать этот вопрос. Всей жизни вполне хватило. А чем, собственно, закончилось обсуждение? Сара завела Агарь!

Авраам никогда не любил приемную девочку как дочь — и даже не старался. Задаривал ее игрушками, дурацкими куклами, давал ей деньги. Прости, девочка, но я не могу быть тебе папочкой. Возьми, может быть, это как-то компенсирует отсутствие родителей. Авраам не обижал Агарь, не любил — просто не замечал, а потому никогда не заставлял мыть посуду после гостей, или подметать, или учить уроки. Какая разница, как живет чужой ребенок?

Сара была довольна. Никогда не упрекала Авраама. Никогда не говорила с ним об Агарь так, как родители говорят о своих детях. Как будто маленькая соседка поселилась у них — живет и живет.

* * *

— Сара, я подготовила кое-что, ну… помнишь, по тому, что говорил Авимелех. Посмотри, может, можно ему показать? А?

Агарь протягивает Саре, сидящей на диване, пухлую папку.

— Когда ты все успеваешь? — Сара смотрит на Агарь долгим взглядом. — Я посмотрю.

Ночью, когда все программы по телевизору окончены, Сара открывает папку. Разглядывает эскизы, программу, предлагаемые мероприятия. Как профессионал, быстро увлекается, вникает в детали. Сон слетает. Сара изучает документы до пяти утра. Наконец, захлопывает папку и идет на кухню. Наливает себе полстакана коньяка и выпивает залпом. Проект хорош, мало того — идеален! Недостатков нет. А девочка и вправду выросла… Сара кидает папку на стол. Листы выпадают. Она чертыхается и складывает все в свой портфель.

* * *

— Мама, Сара… Ты посмотрела? — нерешительно, но в то же время нетерпеливо спрашивает утром Агарь, вытягивая вперед подбородок и делая микроскопические глотки кофе.

— Да. — Сара улыбается и целует Агарь в лоб. — Все отлично. Ты молодец. Я горжусь своей девочкой.

— Можно показать это Авимелеху? — Агарь втягивает голову в плечи и как будто выглядывает из-за своей чашки.

— Сразу нет… — Сара смотрит вниз и опускает напряженные уголки губ, обнажая идеально ровные белые зубы. — Видишь ли, идея блестяща, но, так как это твой первый опыт, там есть чисто технические недочеты… Авимелеху это сразу бросится в глаза. Ты же его знаешь. Ему дерьмо упакуй красиво — успех гарантирован, а в газете он и золотой слиток не возьмет. Поэтому нужно кое-что подправить, — Сара ловит рукой опускающийся подбородок Агарь: — Ничего страшного. Я помогу. Все исправлю, и мы сразу покажем. Идет?