— Я и не совалась, — с обидой заметила я. —Меня вызвали.

— Как это? — проявил Денис заинтересованность. —Неужто сами нашли? Тачку-то они не видели, у меня же про номера спрашивали, а ясказал, что ты не на «жигулевине», а на «Москвиче», а номер, мол, не запомнил.Как же они, а? Не на твоем же лбу они прочитали… или ты им в тот раз чего брякнутьуспела?

— В какой раз? — растерялась я.

— Ты чего такая глупая? Ты ведь их видела?

— Кого? Приятелей Андрея?

— Хороши приятели, — презрительно фыркнулмальчишка и опять сплюнул. — Они же его укокошили…

— Откуда ты знаешь? — радуясь, что он сам заговорилоб этом, спросила я.

— Знаю. Видел, — тут он посмотрелиспуганно. — Ты ведь ментам про меня не сказала?

— Сказала, — тоже испугалась я.

— Вот дура, — он вновь всплеснул руками и покачалголовой, чуть не плача. — Вот и делай людям добро после этого…

Он достал сигарету из мятой пачки, прикурил, руки у негодрожали.

— Что ты делаешь? — растерялась я. — Выбросьсейчас же.

— Ты мне что, мать? Или родная тетя? Сама-то небоськуришь.

— Ты еще маленький, — не нашла я достойногоаргумента.

— Ага. А ты большая… и умная. Чего ты им про менянаплела?

— Я… извини, я сказала, ты знал, что Андрей убит. Тоесть знал еще тогда, когда его труп не нашли.

— А его нашли?

— Конечно. Потому меня и вызвали.

— Ясно. Опознать то есть… Ты его подружка?

— И вовсе нет.

— А почему ж тогда тебя?

— Потому что в его кармане была бумажка с моимтелефоном.

— Это в ментовке сказали?

— Конечно.

— Врут. Тот мужик все проверил. Мент сказал: «Карманыеще раз проверь», и он в карманах шарил… Соврали тебе, вот что… все повязаны,сволочи.

— Ты чего болтаешь? — окончательно растеряласья. — Бумажка была свернута в плотный шарик. Его развернули и смоглиразобрать цифры.

— Да? — Денис задумался. — Если так, может,он его и не заметил… хотя мне кажется, врут менты, своих покрывают. А тебявызвали, чтоб прощупать: чего ты видела, вот. — Он с гордостью посмотрелна меня и был таким невыносимо довольным, что, несмотря на трагизм ситуации, яне выдержала и фыркнула. — И чего ты смеешься? — презрительно спросилДенис.

— Извини, это нервное.

— В голове у тебя не все дома, — проворчал он иотвернулся, потом проронил, пытаясь выглядеть равнодушным:

— Теперь они меня, конечно, найдут. Ладно… не страшно…от меня они ничего не узнают.

— Послушай, Денис, — начала я, вышло как-тонеуверенно, я разозлилась и брякнула:

— Нам с тобой в милицию надо. Мы видели убийц. Нашипоказания очень важны. Понимаешь? Ты должен рассказать обо всем, что знаешь.

— Ага. Прям счас и побежал. Нашла дурака. Они меняшлепнут…

— Господи боже! — развела я руками. — Ктотебя шлепнет? Что ты болтаешь? Ты понимаешь, что человека убили?По-правдашнему. И ты видел убийц. Ты обязательно должен рассказать…

— Да заткнись ты. Никого я не видел, я все выдумал.Тебя пугал. А ты, дура, сунулась с длинным языком, теперь хлебнешь лиха…

— Да почему хлебну-то… — Своей цели мальчишка достиг: яиспугалась.

— Потому что все менты повязаны, это каждый придурокзнает.

— Хорошо, хорошо… допустим. Только я не понимаю, причем здесь убийство Андрея, чего ты без конца долдонишь: повязаны, повязаны…

Он наклонился ко мне и зловеще прошептал:

— Андрея менты кокнули…

Я вытаращила глаза и тоже зашептала:

— С чего ты взял? Я видела двоих в его квартире. Оба вджинсах и футболках, формы на них не было. Или ты видел других?

— Этих. Подумаешь, форма. Что ж им, всегда формуносить…

— Тогда я ничего не понимаю, — огрызнуласья. — Они что, тебе документы показывали?

— Дура ты… Я одного из них знаю. Видел два раза навокзале. Зовут Вася. Его пацаны дразнили, он идет, а они: «В-а-ся,Вася», — очень он злился. Я сам его в форме видел. А пацаны про негорассказывали, сука, а не мужик, ко всем цепляется… Он живет рядом с вокзалом.

— А что ты потерял на вокзале? — спросила я.Видно, с головой сделалось неладное.

— Тебе какое дело? — Денис прикурил еще сигарету иогляделся:

— Зачем притащилась? Еще увидит кто, место людное.

— Денис, — стараясь обнаружить в себе хотькакие-то педагогические способности, начала я решительно, — то, что тыговоришь, очень важно для следствия. Ты должен все рассказать Степаненко, этоон меня вызывал. Мы ему позвоним и поедем в милицию. По-моему, он хорошийчеловек и сможет во всем разобраться. Кто-то должен разобраться. Пойми, для наслучше, если убийц арестуют, в противном случае…

— Вот-вот, — обрадовался Денис, — они и насзамочат. Тебя и меня, а все из-за твоего длинного языка. Одно слово — баба.Этот Вася от своих дружков в ментовке про нас узнает и сразу кокнет.

— Если мы дадим показания, как положено, и их опознаем,они нас не кокнут, а в тюрьму пойдут…

— Счас, мент мента всегда отмажет…

— Слушай, сколько тебе лет? — нахмурилась я.

— Тринадцать, — насторожился Денис.

— Врешь.

— Ну, одиннадцать. И что?

— Почему у тебя такое мнение о милиции? Что ты вообщеможешь знать о ней?

— Уж побольше, чем ты, — презрительно бросил он иотвернулся к окну, и тут до меня дошло, что мальчишка храбрится из последнихсил: он был страшно напуган.

— Денис, — позвала я. — Они тебя не найдут,то есть, если даже найдут, я скажу, что не с тобой в тот раз разговаривала.Извини, что так вышло.

— Да ладно, — спустя минуту сказал он, махнуврукой. — Давай отъедем куда-нибудь. Нечего людям глаза мозолить.