Внутренний голос был прав: сосед подходил мне по возрасту ибыл симпатичным. Сероглазый блондин, довольно высокий, спортивный и, судя повыражению лица, неглупый. Глаза смотрели с веселым интересом. Одет он был втемные шорты, широкую футболку и сандалии. Мы стояли, рассматривали друг друга,а время шло, надо было что-то сказать, потому что просто стоять и пялиться другна друга довольно глупо.

— Что-нибудь случилось? — спросила я, кашлянув.

— Что? А… Да. У вас нет соли? С переездом все куда-топодевалось, не могу найти.

— Конечно, пожалуйста.

Я шагнула к полке, достала соль и протянула ему.

— Мне совсем немного, — торопливо заверил он.

— Берите, берите, у меня есть еще, — засуетиласья, и тут мы засмеялись, сначала он, потом я.

— Как вас зовут? — спросил сосед.

— Саша…

— Правда? Вот здорово, меня тоже Саша.

— Очень приятно, — сказала я, зачем-то схвативполотенце.

— Саша, а вы меня чаем не напоите? Я с этим переездомживу как кочевник и почему-то ничего не могу найти.

— Конечно. — Я поставила чайник на плиту и сталасобирать на стол. — Садитесь, пожалуйста, — предложила я запоздало,сосед уже сел, смотрел на меня и улыбался. Потом вдруг вскочил и бросился изквартиры, обронив только:

— Я на секунду, не запирайте дверь.

Вернулся он с коробкой конфет, как видно, что-то отыскать вкочевом стане ему время от времени удавалось. В общем, мы сели пить чай. Как нистранно, а разговаривать с новым знакомым мне было легко. Чайник дваждыподогревали, конфеты были съедены, но расходиться мы не спешили.

— Вы живете одна? — спросил мой симпатичный сосед.

— Да. Я не замужем.

— А чем занимаетесь? Если не секрет, конечно.

— Не секрет. Хотите покажу?

Я поднялась, он вслед за мной, и мы прошли в комнату.

— Я иллюстрирую детские книги, — пояснила я.

— Алиса, — улыбнулся Саша. — Это ведь Алиса?А это Чеширский кот.

— Да, конечно, — сказала я, поправляя волосы.

— Здорово. Просто здорово. Классная у васработа. — Он стал увлеченно рассматривать рисунки, а я что-то торопливообъяснять, радуясь возможности поговорить. Дело в том, что Алису я делала длясебя, друзья считали это блажью, бесполезной тратой времени. Так оно, наверное,и было. Теперь я выплескивала на своего гостя годовой запас красноречия.

«Ты совсем спятила, — сказал мне внутреннийголос. — Очень интересно человеку слушать твои глупости. Никогда и ни скем ты не можешь вести себя правильно. Конечно, я рад, что ты от меняотвязалась и мучаешь теперь парня, но это, по-моему, не очень-то прилично».

— А кто тебя спрашивает?

«Потом не вздумай сокрушаться и изводить меня всякимиглупостями».

— Извините, — опомнившись, пробормотала я и началасобирать рисунки. — Когда я начинаю говорить об этом, трудно бываетостановиться.

— Нет-нет, мне очень интересно.

— А где работаете вы? — решила я сменить тему.

— В милиции, — он пожал плечами. — Самаяпрозаическая профессия на свете.

— Правда? — чему-то обрадовалась я. «Давайрасскажи ему про пленку», — сразу же засуетился внутренний голос.

— Он решит, что я спятила. Человек пришел выпить чаю, ая лезу со всякой ерундой.

Однако наличие соседа-милиционера странно успокаивало.

После его ухода я убрала в кухне и решила позвонить Андрею.Дома его опять не оказалось. В течение вечера я еще трижды звонила, с тем жерезультатом.

Дел накопилось достаточно. Я рано поднялась, намереваясьрешить в один день массу вопросов. Мне это почти удалось. Оголодавшая, нодовольная, часов в шесть я возвращалась домой и подумала об Андрее, потому чтопроезжала неподалеку от его улицы. Конечно, лучше позвонить… но уж если я втрех шагах от его жилья… Не раздумывая, я свернула в переулок и вскоре ужетормозила во дворе его дома. Но Андрея не застала. Я потопталась на площадке и сталаискать карандаш, с намерением написать записку: «Не застала тебя дома, позвони.Саша». Однако обнаружить карандаш в сумке не удалось, обычно я их таскаюдесятками, а тут шарила в сумке обеими руками, придерживая ее коленом, иизвлекала на свет божий что угодно, только не карандаш.

— Безобразие, — пожаловалась я, а внутренний голостут же вклинился с нравоучением:

«Нечего в сумке разводить свинарник, тогда и карандаш искатьне придется».

Как раз в этот момент из моих рук выскользнула пудреница,ударилась о ступеньку, зеркальце разбилось, а аккуратный кружочек пудры пошелтрещинами и раскрошился. Я вздохнула, присела и попыталась не расстраиваться.Выяснилось, что сама пудреница тоже пострадала и теперь не желала закрываться.Я все-таки расстроилась, швырнула ее в сумку и стала спускаться по лестнице.Если Андрею нужна эта пленка, пусть сидит дома.

Я шла к машине и тут услышала тихий свист. В палисаднике, вкустах сирени, сидел парнишка, в прошлый мой приезд выпросивший пятерку, ивнимательно наблюдал за мной.

— Привет, — сказала я, останавливаясь.

— Чего ты орешь? — зашипел он. — И не стойкак истукан. Подойди к машине и займись чем-нибудь, зеркало регулируй… и в моюсторону не смотри.

От неожиданности я растерялась, отошла к машине и в самомделе вцепилась в зеркало. Только после этого я сообразила, что чертенок простосмеется надо мной, и разозлилась.

— Я тебя поймаю и надеру уши, — пообещала я.

— Ты зачем приехала? — зашипел он из кустов.

— По делу, — пожала я плечами.

— Не таскайся сюда больше. Про тебя и так спрашивали.

— Кто? — бог знает почему испугалась я.

— Кто, кто… а то сама не знаешь. Взрослая, а дура.

— Будешь грубить, я с тобой не стану разговаривать.

— Больно надо. Я бы мог тебя вообще не предупреждать, ивыкручивайся как хочешь По номеру машины они тебя в два счета найдут.

— Кто они?

Мальчишка зло хмыкнул.

— Слушай, а ты Андрея давно не видел? — сообразиласпросить я.