Непонятно, чем они вообще занимаются в этом мире. Наша сторона не скрывала ничего. Искала души, готовые предаться аду, и все дела наши были на виду. Но небесные силы действовали скрытно. Мы с друзьями постоянно ломали голову над тем, что делает в Сиэтле Картер, поскольку никто и никогда не видел, чтобы он совершал какие-то благородные поступки — разве что сигаретами делился. А еще очень интересовался моей личной жизнью и охотно давал загадочные советы. Но я подозревала, что в нем говорит скорее любопытство, чем альтруизм.

От «Изумрудного города» мой дом отделяло всего несколько кварталов. Я прогулялась пешком, благо не было дождя. И только переступила порог, ко мне подошла Мэдди.

— Привет, — сказала она смущенно. — Э-э-э… нужен совет. Я завтра иду на свадьбу. И не знаю, что надеть. Подобрала кое-что… может, посмотришь?

Оглядевшись, я решила, что магазин продержится без нас минут десять. Мэдди пришлось набраться мужества, чтобы обратиться ко мне с такой просьбой. Раньше она интереса к нарядам не выказывала вовсе.

— Ладно. Посмотрю.

Мы удалились в кабинет, и Мэдди примерила три платья. Узнай Сет, что она переодевалась при мне, наверняка задразнил бы…

Потом я честно высказалась:

— Они скрывают твои достоинства.

— Другими словами, выглядят на мне ужасно. — Мэдди скомкала последнее платье и швырнула на пол. — Кошмар какой-то. Как можно писать о женских проблемах, совершенно в них не разбираясь?

— Ну… ты о других проблемах пишешь. Твоя же — в том, что ты носишь вещи, которые тебе велики.

Она удивленно распахнула глаза.

— Я толстая. Вот и приходится скрывать.

Толстой она вовсе не была. Размер, прикинула я, от силы сорок шестой. Просто из-за маленького роста кажется пухловатой. Хотя хорошо сложена, и личико у нее миленькое. Но среди людей сейчас популярны тощие модели, и ее можно понять…

— Ты не толстая. Выглядишь такой в этих платьях. Надень что-нибудь поуже, и будет хорошо.

— Не могу носить тесную одежду.

— Она должна быть впору, а не тесной.

Мэдди со вздохом провела руками по бедрам.

— Ты не знаешь, что это такое, — сказала она не без обвиняющей нотки в голосе. — Красивая, стройная… Не каждому дано всегда выглядеть совершенством.

— Всегда совершенством никто не выглядит, — возразила я. — Обо мне этого точно не скажешь.

Тут я несколько покривила душой.

— Нужно просто выбрать подходящую одежду. К тому же половина красоты на самом деле — это внутреннее состояние. Чувствуешь себя сексуальной — такая ты и есть.

Мэдди, похоже, в этом сомневалась.

— Легко сказать… Парни что-то на меня не бросаются. Знаешь, когда я в последний раз была на свидании?

— Опять же внутреннее состояние, — сказала я. — Не подумай, что хочу обидеть, но… от тебя не всегда исходят дружелюбные вибрации. По отношению ко мне — да. И к Дагу. Отчасти. Но с другими людьми это не так.

— Знаю. — Она скрестила руки на груди. — Терпеть не могу бессмысленные светские разговоры.

— Конечно, но хоть что-то говорить ты все-таки должна. Такова жизнь.

— Ну, если бы какой-то парень подошел и заговорил со мной, я бы еще могла постараться. Только в очередь они почему-то не становятся. — Она показала на свое тело. — Из-за этого. Возвращаемся к тому, с чего начали.

— А что, если я устрою тебе свидание? — Меня вдруг осенило.

Мэдди улыбнулась. И лицо ее сразу похорошело.

— С тобой?

— Нет, но найдется с кем, я уверена. Только одежду для тебя подберу я.

— Ничего вызывающего не надену.

— Его и не будет, — пообещала я, вставая. — Слушай, мне пора бежать. На свадьбу надень желтое платье. С поясом. А о свидании потом поговорим.

Мэдди с недоверчивым видом вышла, и я взялась за работу.

Став управляющей, почти все время я проводила в кабинете, что при моей общительности было нелегко. Но все же порой удавалось вырваться — то подменить кого-нибудь на перерыв, то витрину оформить. Заглянув в этот день в кафе, Сета я не увидела. Решил, должно быть, поработать дома. Но вечером мы в любом случае должны были встретиться.

Когда я проходила мимо секции самообслуживания, вышедший оттуда парень вдруг оступился и уронил книги, которые держал в руках. Я бросилась на помощь, надеясь, что споткнулся он не о складку ковра и не решит подать на нас в суд.

— Нет, нет, — сказал он, покраснев.

На вид ему было лет двадцать, может, чуть больше.

— Не надо…

Но я, встав на колени, уже начала собирать книги и поняла, отчего он смутился. Все они были о разных видах фетишизма. Эксгибиционизм, вуайеризм…

— О боже, — сказал он, когда я вручила ему стопку. — Мне так неловко. Чувствую себя извращенцем.

— Ничего страшного, — заверила я. — Это ваше личное дело. У каждого свои пристрастия.

Он вроде бы немного успокоился, но больше всего по-прежнему хотел спастись бегством. На руке я заметила обручальное кольцо и подумала, что жена, наверное, его пристрастий не разделяет. Меня удивило, зачем ему понадобились книги, если в Интернете можно найти информации в сто раз больше. Скорее всего, компьютер у них один на двоих, и жена все узнала бы.

Следующий вопрос задала Джорджина-суккуб, а не Джорджина-управляющая. Попадись на этом управляющий, его бы уволили.

— Вам нравится смотреть или делать? — Я понизила голос.

Он сглотнул, уставился на меня, пытаясь понять, не смеюсь ли я. Решил, что нет.

— Э-э-э… делать.

На полсекунды я задумалась. Мне очень нужна была энергия. Он, снедаемый порочными желаниями, которые негде удовлетворить, стал бы легкой добычей. Но займись я им сейчас, пришлось бы остаться в этом теле, чего делать не хотелось. То было мое любимое, постоянное обличье. Не стоило его марать. Поэтому я улыбнулась и отпустила парнишку с миром, про себя пожелав ему удачи в исполнении тайных желаний.

Возвращаясь домой, я позвонила Сету, узнать, не передумал ли. Встретиться мы собирались на «Щелкунчике». Балет он любил, но выманить его из дому, когда впереди маячил конец книги, было воистину подвигом Геркулеса, и мне не верилось, что он согласится пойти. Уступил лишь после того, как я сказала, что разрешаю ему появиться в последнюю минуту.

Но, как выяснилось, «последнюю минуту» мы представляли себе по-разному. В зале погас свет, а он так и не появился. Начался спектакль, и всякий раз, слыша скрип двери, я оборачивалась. Увы, место рядом со мной оставалось пустым. В результате я пропустила половину представления и не смогла оценить по достоинству сон Маши — такой же живой для нее, каким был для меня мой. А балет я очень любила. За долгую жизнь я несколько раз выступала в роли профессиональной танцовщицы и никогда не уставала любоваться грациозными движениями и красивыми костюмами.