— Можно? — спросила Пачкуля Чепухинду, угрожающе разминая пальцы. — Есть у меня в запасе одно гаденькое заклинаньице, которое так и рвется наружу. Только скажите, Чепухинда, и этой гномихе каюк!

— Ты что? На отдыхе запрещается колдовать, или ты забыла? — строго сказала Чепухинда.

Кипя от досады, Пачкуля нехотя вышла из палатки следом за предводительницей. Впрочем, по дороге она как бы случайно споткнулась о трос, и палатка обрушилась на незадачливую Уморин, которая по этому поводу весьма нетаинственно чертыхнулась. Вопрос с гадалкой улажен.

В тире Чепухинда выиграла семнадцать золотых рыбок, фарфоровую антилопу гну, плюшевого кальмара и модель трансильванского замка.

— Даже стрелять не пришлось! — похвасталась она, очаровательно улыбаясь бледному как мел хозяину тира. — Только махнула в его сторону винтовкой, и он сразу отдал мне все призы!

На очереди «Зеркальная комната».

— Чудно, — сказала Пачкуля, рассматривая свое отражение. Из зеркала на нее глядел мешок, подвешенный на строительных лесах. — Не помню, чтобы я так выглядела. Хьюго, давно у меня ноги стали такие длиннющие?

Но Хьюго ее не слушал. Он нашел себе зеркало по вкусу. В нем хомяк был большим и свирепым — каким он себя и ощущал.

— Смотри, госпоша! — Хьюго выпятил грудь, втянул пузо и напряг свои бицепсы размером с горошинки. — Фот так хомяка видеть улитка! Страшно, а?

— Хмм, — промычала Пачкуля. Она все переживала по поводу своих ног. — Знаешь что, хватит с меня зеркал. Пойдемте, Чепухинда. Съедим по хот-догу.

Но Чепухинда и Проныра покатывались со смеху и показывали на отражения друг друга. Чепухинда — один сплошной подбородок и коленки, а у Проныры рога в пять раз больше, чем туловище.

— Пошли, Хьюго. — Пачкуле не терпелось уйти. — Посмотрим, что тут еще есть.

Но Хьюго все красовался перед зеркалом. Всем троим было так весело, что Пачкуля бросила их уговаривать и побрела на улицу.

Перед Павильоном собралась толпа. Все разглядывали афишу «Летнего придставления».

— Кто из звезд будет? — спросила Пачкуля у здоровяка зомби, который шаркал прочь, простояв у афиши добрых полчаса.

— А я почем знаю? — нагрубил зомби. — Думаешь, я че, читать умею? Иди сама посмотри.

Делать нечего. Пачкуля сделала глубокий вдох и принялась, энергично работая локтями, пробираться к афише. «Летнее придставление», значит? Интересненько.

— Просто отвратительно, — сказал (Фрэнк Ясновидец, глядя в подзорную трубу на пляж. — Такое надо запрещать. Надо издать специальный закон. Повесить таблички: «ВЕДЬМАМ ВХОД НА ПЛЯЖ ЗАПРЕЩЕН!» Их там целая толпа. Видели бы вы, что они сейчас вытворяют с демоном-кукловодом!

— Дай посмотрю, — сказал Фред Воспламенитель и потянулся к подзорной трубе.

Волшебники растянулись в шезлонгах на балконе «Приюта чародея», густо-розового дома с башенками, примостившегося на краю утеса, — типичной такой волшебницкой виллы. Они заняли весь верхний этаж и разместились там с тем же удобством, что и в родном клубе. Разница только в том, что здесь они возлежали на шезлонгах на свежем воздухе, а не сидели в мягких креслах в гостиной.

Волшебникам ужасно нравился их балкон. Просто то что надо. Во-первых, они могли любоваться с высоты птичьего полета на позорные пляжные развлечения, а во-вторых, это было прекрасное место, чтобы вздремнуть после чрезмерно обильного и постыдно позднего завтрака, который им подавали на серебряных блюдах в шикарной столовой на первом этаже.

Также на первом этаже был конференц-зал, где проходил съезд, — но волшебники сей факт стоически игнорировали. После сытного завтрака они вытирали бороды, брали свежие газеты и шествовали к лифту, упорно не замечая толпы увлеченных волшебной наукой коллег, которые, по-видимому, относились к съезду серьезно. Нет, лекции не для наших волшебников. Пусть другие выступают с докладами и обсуждают сравнительные свойства невидимости и методы начертания пентаграмм. Балкон звал волшебников, и они повиновались зову.

Все, кроме Рональда. Рональд был до крайности разочарован. Он днями и ночами корпел над докладом «Так ли нам нужны остроконечные шляпы?». Он надеялся выступить на съезде. В конце концов, ему обещали, что он сможет выступить — но пока что, к смятению Рональда, никто из волшебников не выказал ни малейшего желания хотя бы сунуть нос в конференц-зал, не говоря уже о том, чтобы послушать речь Рональда.

Они только валялись днями напролет на балконе, дремали, смотрели в подзорную трубу, заказывали еду в номер и жаловались на других постояльцев (которых считали не четой себе) и возмутительное поведение отдыхающих на пляже. А вечером — когда начинается самое веселье — укладывались спать. Во всяком случае, Рональд думал, что где-то там, за дверями отупляюще скучного «Приюта чародея», начинается самое веселье. Вечером, когда зажигались огни, далекий пирс смотрелся очень празднично.

— Что такое, малыш Рональд? Тебе не хватило шезлонга? — лукаво осведомился Фрэнк Ясновидец.

— Не хватило, — мрачно ответил Рональд. — Говорят, что принесут, и не приносят.

И вот еще что. У него не было шезлонга. Все как дома, в клубе, где ему вечно не доставалось кресла.

И шкафчика.

— Может, спустимся в конференц-зал? — в отчаянии спросил он. — Я надеялся сегодня утром прочитать свой доклад…

— Успеется, малыш Рональд, успеется, — ухмыльнулся Фрэнк Ясновидец. — Ох уж эта нетерпеливость молодости, да… Ну ничего, он еще всему научится.

— Но я думал, мы приехали сюда работать. Разве не в этом смысл съезда? Вы же сами говорили. Сказали, что мы будем общаться с образованными людьми и вести умные разговоры.

— Неужели? — сказал Фред Воспламенитель. — Что-то не припоминаю. Я-то думал, мы приехали сюда поесть.

— А как насчет прогулки? — не унимался Рональд. — Мы могли бы с достоинством прогуляться по пирсу, нет? Немного размяться?

— Так город же кишит ведьмами! Не говори глупости, мальчик, — проворчал Фрэнк Ясновидец. — Верни-ка мне трубу, Фред.

— Наберу-ка я, пожалуй, портье, — лениво протянул Дэйв Друид. — Я бы отведал еще сарделек перед обедом. Больше сегодня что-то ничего не охота делать. Слышали ужасную гоблинскую музыку вчера вечером? Откуда-то с мыса. Совершенно невозможно было спать.

Рональд со вздохом отвернулся и облокотился на перила. Море этим утром выглядело особенно заманчиво. Далеко на горизонте моталась из стороны в сторону на конце длинной веревки крохотная фигурка. На другом конце веревки был катер, летевший на сумасшедшей скорости. Вокруг головы фигурки вились летучие мыши. (Туту открыла для себя радости водного спорта.)