Против всех моих ожиданий, первым, что я увидел следующим утром, была ласковая улыбка Николь. А когда я попытался все ей рассказать, она просто приложила палец к губам: молчи, мол, все хорошо. Буквально следом прибыл господин Кайль.

– Господин Сорингер, – заявил он. – Мы вчера посовещались с господином губернатором и решили, что в Монтоселе выгрузим только малую часть из того, что хранится в трюме «Небесного странника». Так что к обеду, думаю, погрузка закончится, и вы можете смело пуститься на Эстольд.

– Не раньше завтрашнего дня, господин Кайль, – пожал я плечами. – И вчера мы это обговорили.

Клейн выглядел таким довольным, что я почему-то снова вспомнил о белокурой дочери господина губернатора Сесилии. Вообще-то задерживаться здесь, в Монтоселе, не было смысла. День отдыха для команды после такого путешествия это, конечно, замечательно, но в связи с вчерашними обстоятельствами не растянулся бы этот отдых на неопределенное время. И все же придется задержаться: необходимо закупить продукты и получить заказ от плотников. Кроме того, Аднеру необходимо время, чтобы настроить привода л’хассов на «Мантельском удальце», и дай бог уложиться ему в один день.

На палубе я поймал все такой же неодобрительный взгляд Мирры. Пришлось взглянуть на нее так, что она невольно съежилась. Не хватало еще мне, капитану, оправдываться перед матросом, пусть он и в юбке. Нет, как раз не в юбке – в ней на корабле делать нечего, особенно при работе на мачте с парусами.

У Энди действительно один глаз заплыл почти полностью, и Гвен, наш извечный шутник, откровенно над ним зубоскалил. Я же удивлялся тому, как изменился Энди. Тогда, в Вигонте, Энди Ансельм не побоялся выйти на ножах один против троих. Он бы и вышел, если бы мы вовремя не пришли ему на помощь. А тут какая-то девчонка младше его, пусть и выше на голову, с ним такое вытворяет! Уму непостижимо.

* * *

К вечеру следующего дня мы достигли Муктана, в предгорьях которого «Мантельский удалец» едва не потерпел крушение. Весь день я развлекался тем, что испытывал устройство Аднера.

Нет, я не забавлялся новой игрушкой – я изучал изменившиеся возможности своего корабля. И должен признаться: душа пела так, что я аккомпанировал ей, мурлыча мелодию себе под нос. Волшебное чувство, когда осознаёшь, что в небе ты такой единственный. Время от времени я передавал управление навигатору Брендосу, и тогда пение слышалось от него. За штурвалом по очереди перебывали все, даже Николь, и всем одинаково легко давалось управление «Небесным странником» с помощью устройства Аднера. В том числе и Амбруазу, для которого прежде удержать корабль на курсе было невыполнимой задачей.

Сам Аднер показался из каюты далеко после обеда, с изрядно помятым лицом.

Накануне он вернулся с «Мантельского удальца» поздно ночью, в явном подпитии и с шальными глазами. Аделард взглянул на него понимающе, а Родриг, с утра мучившийся головной болью, пока я, наконец, не распорядился выдать ему бутылку рома, отвел его в сторону и долго о чем-то расспрашивал.

«Уж не о той ли неведомой мне красотке, на которой он собирался жениться? – довольно скептически подумал я. – Ну и где же тут Аднер сможет ее признать? Паурянки хоть и красавицы, но, на мой взгляд, все на одно лицо. Или у той какая-то особая примета есть в особенном месте? Нет, не „Удалец“, точно „Вертеп“, не в обиду капитану Адеберту Кеннету, моему другу».

Но дело свое Аднер сделал: рано утром, когда мы отправлялись на Эстольд, «Мантельский удалец» на наших глазах поднялся в небо. И пусть это был пробный полет, но опытному глазу даже со стороны ясно видно, что с кораблем все в порядке.

Аднер поначалу то и дело спускался в трюм, чтобы лишний раз осмотреть свое устройство. Затем он успокоился и уселся в стороне, поглядывая на суету с видом умудренного жизнью человека, наблюдающего за резвящимися детьми. Сам я смотрел на Берни, и в который уже раз благодарил Создателя, что он привел ученого именно на мой корабль. Хотя если вдуматься, благодарить его должен именно Аднер, ведь «Небесный странник» далеко не первый корабль, а я не единственный капитан, которому он предложил то, что ему успешно удалось воплотить в жизнь именно здесь. И еще я обдумывал предложение, с которым рано или поздно к нему обращусь.

Берни Аднер – талантливый ученый-самоучка, в одиночку пришедший к тому, что не удавалось никому прежде. Недалек тот день, когда в небе останутся только такие корабли, как мой, – двигающиеся без помощи парусов. Вот только большой вопрос: будет ли кто-нибудь знать его имя? Не случится ли так, что у него попросту отберут его эпохальное изобретение, и в лучшем случае, лишь скромно вознаградят? Ничего сложного в его устройстве нет – Аднер сляпал его чуть ли не на коленке, и потребовалась лишь помощь кузнеца, выковавшего необходимые детали. Все дело было именно в самой идее. Берни – человек, хороший во всех отношениях, но вряд ли ему удастся отстоять свои права, он слишком мягок для этого. Хотя какой характер тут сможет помочь, если за него возьмется Коллегия, организация невероятно могущественная? Или сам герцог приберет его изобретение к рукам?

«Я предложу ему дело, в котором мы будем иметь равные половины, – размышлял я, расхаживая по мостику. – Возьму на себя все организационные вопросы, а ему только останется заниматься тем, что он умеет лучше всего. Конечно, не все так просто, и сам я для той же Коллегии или герцога никто, пустышка, ноль, но ведь можно начать и в укромном месте, где первое время нас никто не будет беспокоить. У меня есть множество знакомых капитанов, которые, узнав о новых возможностях, непременно согласятся на то, чтобы на их кораблях появились подобные устройства. И к тому времени, когда дело получит широкую огласку, мы сумеем вознестись так, что с нами начнут считаться все.

А почему бы и нет? Взять того же Кертиса Слейма, основателя Ост-Зейндской Торговой Компании. Начинал он как обычный купец, имеющий в собственности всего два летучих корабля, а теперь? При жизни с его мнением считались и короли, и герцоги. Да и после смерти Слейма, когда компанию возглавил его сын, ничего не изменилось. Чем не пример?

И еще, неплохо бы найти подходящее местечко, где все работы поначалу велись бы без лишней шумихи. И уж совсем было бы замечательно, если бы там имелось таинственное устройство Древних, обращающее корабли в небе в пыль. Ну смогли же разобраться и пользоваться этим оружием на Гаруде люди из Ордена Спасения?

Во многом все зависит от самого Аднера: не захочет ли он мгновенной славы, не до конца понимая ситуацию, в которую он угодил? Ведь его могут и не убедить мои доводы. Но в любом случае, я ему уже благодарен так, как еще не был благодарен никому».

Подошла Николь, встала рядом, спросила, заглядывая в глаза:

– О чем ты думаешь, Люк? Вид у тебя необычайно важный. И к чему бы это?

– Размышляю над тем, как сделать тебя королевой, – обнимая ее, ответил я.

Заодно я раздумывал над тем, что проблемы с паурянками отнюдь не закончены. Ведь в любом месте, где бы ни опустился на землю «Небесный странник», они будут упорно лезть на борт. Хорошо, если Николь окажется на его борту, а если нет? Затем вспомнил рассказ навигатора Брендоса, что, когда Николь выгоняла их с борта, они кричали что-то наподобие «ками». Интересно, связано ли это как-то с тем, что людей, обладающих таким же даром, как и она, называются камелитами?