– Ты Кирпичная Башка? – спросил тот, что с сумкой.

– Он самый. А тот, кто вам нужен… в смысле, нужна… короче, все там.

Кирпичная Башка проводил двоих мужчин до могилы. Те замерли по обе стороны от нее, глядя на открытый гроб. На луну набежали тучи, и лиц было не разглядеть. Кирпичная Башка ждал.

Тут оба натянули латексные перчатки и надели респираторы. Один спустился в яму и встал на нижнюю часть крышки металлического гроба. Наклонился, посветил фонариком на лицо покойницы. Второй достал из сумки длинную зубчатую пилу. «Это чтобы кости пилить», – догадался Кирпичная Башка. Мужчина протянул пилу своему напарнику, а вместе с ней – два больших мешка из химчистки. Металлический инструмент тускло блеснул в лунном свете. Мужчина склонился над трупом, где-то между грудью и животом. Тут раздался жуткий хруст и звуки пилы. Что он там делает – понятно не глядя. Нет, так личность не устанавливают. Но Кирпичная Башка прикусил язык. Никаких вопросов, никакого любопытства – вот его принцип.

Мужчина положил в один из мешков что-то тяжелое, опять попилил, сунул еще что-то во второй мешок. Потом застегнул оба мешка и бережно передал мужчине, стоявшему наверху. Стянул перчатки и респиратор. Запихнул и то и другое в карман.

– Все как надо? – поинтересовался Кирпичная Башка.

– Все как надо.

Мужчина полез в карман пальто и вытащил конверт из манильской пеньки.

– Учти: ты здесь не был, ничего не видел.

Кирпичная Башка кивнул и проверил содержимое. Внутри запечатанные пачки денег: новенькие сотни, только что из банка. На всех трех лентах надпись: «1000 $». Кирпичная Башка быстро пересчитал банкноты и спрятал конверт во внутренний карман пиджака.

– Ладно, – протянул мужчина. – А теперь закрой крышку и закопай могилу.

Кирпичной Башке и самому не терпелось покончить с этим дельцем и свалить отсюда побыстрее. Он наклонился, ухватил тяжелую крышку. Ну точно: эти чокнутые зачем-то распилили труп пополам и верхнюю часть забрали. «Мое дело сторона», – повторял себе Кирпичная Башка. Вытащил крюки, с глухим стуком взгромоздил крышку на место.

А потом по затылку что-то резко полоснуло – и готово.

Мужчина в яме склонился над фигурой, растянувшейся на крышке гроба, потом бесстрастно выпустил вторую обойму из пистолета с глушителем «Максим-9», снеся копателю полголовы. Он снова натянул перчатки, брезгливо сунул руку под пиджак Кирпичной Башки и достал конверт с деньгами, а вместе с ним и кошелек, и ключи от машины, и инструкции. Потом вылез из ямы. Двое мужчин молча взялись за края брезента с землей, подтащили к разрытой могиле и сбросили внутрь, прикрыв Кирпичную Башку и его инструменты. Мешки из химчистки и пилу убрали обратно в сумку. Между тем темные тучи скрыли луну. А вот и обещанный циклон. Скоро начнется ливень и гроза. Мужчина с сумкой сел в их машину, а тот, что с пистолетом, залез в автомобиль убитого. Машина Кирпичной Башки поехала в одну сторону, а вторая через несколько минут направилась в противоположную.

На кладбищенскую землю начали падать тяжелые капли дождя: сначала понемногу, потом ливень хлынул стеной. Белая молния расколола небо, и между холмами загрохотали раскаты грома.

23 апреля

На столе у Свонсон зазвонил телефон. Два коротких сигнала, значит звонок внутренний.

Она взяла трубку:

– Да?

– Свонсон? – произнес голос Морвуда.

– Слушаю.

– Зайдите на минутку ко мне в кабинет.

– Иду, сэр.

Свонсон отодвинула папки, которые изучала, – глухое дело номер семь – и встала. Не в привычках Морвуда вот так вызывать сотрудников к себе в кабинет, особенно по утрам. Шеф отличался пунктуальностью: доклады слушал и результаты работы сотрудников разбирал всегда в одно и то же время, ровно в два часа дня по четвергам. По давней привычке Корри сразу занервничала и почувствовала себя виноватой. Ну и что она сделала не так?

Две недели назад в дополнение к кабинетной работе Морвуд дважды позволил Свонсон выехать на рейд вместе с командами из Управления по борьбе с наркотиками. На северо-востоке Альбукерке накрыли две подпольные лаборатории по производству метамфетамина. Оба задержания оказались некрупными. А Свонсон и вовсе ничего не делала: только стояла рядышком в бронежилете и смотрела. Она подозревала, что Морвуд нарочно выбрал самые безопасные операции. Зато Корри представился случай почувствовать всю ожесточенность соперничества между двумя организациями.

Свонсон уже приходилось слышать, что говорят в ФБР об Управлении по борьбе с наркотиками: там служат одни безмозглые неандертальцы – этим лишь бы кому-нибудь череп проломить. Но во время двух выездов Корри узнала, что те о ФБР тоже невысокого мнения. Обе команды ясно дали ей понять, что она пошла служить не туда: ФБР – жалкая кучка хиляков и ботанов, которые для настоящей работы яйцами не вышли и за всю карьеру ни разу задницы от стула не оторвали. Поначалу Свонсон терпела эти подколы снисходительно. Но вчера, к концу второго выезда, не утерпела. Один агент со стрижкой ежиком все никак не отставал. Когда доехали до штаб-квартиры – подозреваемые в наручниках, дурь в сейфе для доказательств, отдел по борьбе с подпольными лабораториями оцепляет место преступления, – Свонсон не выдержала и в ярких красках расписала, куда ее мучитель должен запихнуть только что конфискованный метамфетамин.

Только позже Свонсон узнала, что Брейтман, тот самый агент с ежиком, – командир отряда.

Чем ближе Свонсон подходила к открытой двери кабинета Морвуда, тем сильнее ее одолевала тревога. Дело точно в Брейтмане – больше не в чем. Корри уже почти четыре месяца ни на ком не срывалась. Хоть бы время другое выбрала или на кого-нибудь безобидного вызверилась! Как обычно, закон подлости в действии. Вдруг Морвуд ее выгонит? Имеет право – он ведь ее наставник. Впрочем, агентов увольняют только в самых крайних случаях. Но строгое предупреждение Морвуд ей объявить может, и тогда ее карьера еще долго с места не сдвинется.

Вдобавок к Свонсон ни с того ни с сего привязалась песня «Роллинг Стоунз» «19th Nervous Breakdown»: «Начинается… начинается…»

От волнения пересохло во рту. Корри постучала по дверному косяку. Морвуд, державший в одной руке скрепленную степлером пачку листов, поднял голову.

– Свонсон, – произнес он, снова опуская взгляд на бумаги. – Проходите.

Обычно Морвуд добавляет «присаживайтесь», но на этот раз приглашения не последовало.

Вот он перевернул одну страницу, потом вторую. Корри ждала. Наконец прокашлялся и, не поднимая головы, спросил:

– Вам известно, что произошло на Глориетском перевале?

На Глориетском перевале? Свонсон первый раз слышала о таком. Она напрягла память, перебирая в уме все названия улиц в районе Альта-Монте, где проходил вчерашний рейд. Канделария, Команче… Никакой Глориеты.