Однако размышлять над национально-расовой и религиозной особенностью противника не было времени. Тот стоял буквально в двух шагах от Локиса. Подождав момент, когда он настороженно повернул голову в противоположную сторону от разведчика, Владимир бросился на него так же стремительно, как долго выжидавшая кошка бросается на зазевавшуюся мышь.

Боевик, тем не менее, почти успел среагировать и развернулся навстречу опасности. Но было уже поздно.

Перехватив горячий от слишком интенсивной стрельбы ствол автомата левой рукой, Владимир рванул его вниз, одновременно нанося удар правой, в которой был зажат длинный нож с широким лезвием, в подреберье боевика и резко проворачивая клинок в ране.

Локис услышал хруст разрываемых ножом тканей чужой плоти, хриплый, предсмертный выдох противника и ощутил, как обмякло и начало сползать вниз мертвое тело. На миг Владимир увидел умирающие глаза боевика, в которых застыло удивление и ужас. Видимо, убитый им человек так до конца и не осознал, что произошло. Во рту у него что-то булькнуло, и через долю секунды вниз по подбородку побежала широкая струйка крови.

«Минус один, — быстро подумал Локис, аккуратно укладывая мертвое тело на камни и снимая с его плеча трофейный «АКМ». — Но жизнь продолжается… Правда, везет не всем».

— Дрюня, ты где? — тихо окликнул он Чернова. — У меня все удачно…

— Видел, — тихо отозвался тот. — Ну что, мы теперь почти во всеоружии?

— Именно, что почти. Надо вперед продвигаться. Кстати, у этого партизана патронов до той самой матери. Магазинов шесть-семь осталось.

Владимир быстро обшарил карманы убитого им боевика. Кроме автоматных рожков, в «разгрузке» оказался пистолет «беретта» с двумя магазинами, компас, две шумовые гранаты и патроны россыпью. Забрав все это «богатство», десантники осторожно двинулись вперед, в ту сторону, где отчетливо были видны вспышки выстрелов.

Нападать на автоматчиков сразу Локис не решился, несмотря на то что они с Черновым оказались у них в тылу. То, что ему удалось достаточно быстро справиться с одним, вовсе не означало, что то же самое удастся проделать и с остальными. Правда, теперь у них было оружие, но ведь и боевики пришли не с бильярдными киями. А самое главное, Локис не знал, сколько их. Поэтому действовать приходилось крайне осторожно.

Пройдя несколько шагов, Владимир сделал знак Андрею остановиться. Судя по всему, никто не заметил, что один боец у них куда-то пропал. «Отряд не заметил потери бойца», — мрачно пошутил про себя Локис.

Впрочем, для шуток было не время. Да и место для этого, мягко говоря, не подходящее. Второй стрелок, к которому они подползли почти вплотную, был настолько увлечен своим делом, что ничего не видел и не слышал. Казалось бы, убрать его не составляет большого труда. Но это было далеко не так.

Все стрелки лежали в цепи, а это означало, что лежавший справа боевик вполне мог почуять неладное. Вне зависимости от того, чем разведчики будут убивать второго противника. Предстояло сделать нечто такое, чтобы у нападавших создалось впечатление, что им противостоит большое воинское подразделение. Способов для этого было много, но Локис выбрал самый простой, а потому самый эффективный.

Выдернув чеку из шумовой гранаты, Владимир приподнялся на одно колено, широко замахнулся и метнул ее, стараясь, чтобы она отлетела как можно дальше.

Грохот от взрыва был значительно громче, чем от обычной боевой. В принципе, именно на это она и рассчитана. Правда, чаще всего их применяют при штурме зданий. Одного разрыва такой штуки порой достаточно для того, чтобы оглушить засевших в здании террористов на пару минут. Но и на открытом пространстве эффект был не меньший.

Боевики, не ожидавшие, что на них вообще могут напасть, на несколько секунд прекратили стрельбу. Этого времени разведчикам вполне хватило.

Перевернувшись через спину, Локис мгновенно сменил позицию, дав одновременно длинную, не меньше десяти патронов, очередь.

— Взвод! — истошно заорал он. — Оружие к бою! Пленных не брать!

Слева от него раздался одиночный пистолетный выстрел. А через несколько секунд ударила вторая автоматная очередь. Взвод, в лице старшины Чернова завладел вторым автоматом и тоже вступил в бой.

Перемещаясь по кругу, Локис почти непрерывно стрелял короткими очередями, создавая видимость, что в бой вступило большое подразделение. При этом он не прекращал выкрикивать командным голосом всякую чушь, будто руководил боем. Для острастки Владимир швырнул еще одну «шумовку».

Боевики не сразу, но все же опомнились и начали огрызаться огнем. Правда, делали они это как-то неохотно и даже неумело. Во всяком случае, двоих из них Локису удалось зацепить прицельным выстрелом, вычислив их место по вспышкам. Остальные, если судить по тем же вспышкам, начали спешно отходить…

Бой получился коротким. Буквально через пять-семь минут боевики полностью прекратили огонь и скрылись. Наступившая предрассветная тишина больно надавила на слух. Не верилось, что все закончилось так быстро.

Полежав еще немного в своем укрытии, Владимир сменил магазин автомата и, осторожно высунувшись, коротко свистнул. В ответ он услышал такой же короткий свист откуда-то слева. Это отзывался Чернов.

— Медведь, — послышался его приглушенный голос, — у тебя как дела?

— Вроде бы чисто, — не очень уверенно проговорил Локис. — Похоже, наша дурилка сработала, они ушли…

Абдул-Гамид, или Бер-хан, как называли его все подчиненные, мягко, как барс, прошелся по небольшой комнатушке, чудом уцелевшей после чудовищного землетрясения на Гаити.

В этой комнатке едва поместился хрупкий столик, несколько стульев. Бойцы Бер-хана раздобыли где-то подобие половиков, которыми застелили полы. Они же притащили полуразломанный шкаф и какой-то колченогий топчан. Все это предназначалось только для него, командира особой боевой группы террористической организации «Черная звезда Востока», одной из ветвей печально известной «Аль-Каиды».

Правда, сам Абдул-Гамид очень не любил, когда ему даже вскользь намекали о том, что он подчинен Усаме. Этот человек, который в пятнадцать лет впервые взял в руки оружие и начал свою войну против неверных, считал, что «Аль-Каида» и ее руководители по уши погрязли во внутрикорпоративных интригах и дрязгах. И совершенно забыли про ту святую миссию, которую возложил на них Всевышний. Авторитет Бен Ладена никто из них пока не оспаривал, Усама был еще в силе. Но вот место в его окружении желал бы занять каждый. Но только не Бер-хан, который гордо называл себя воином и с презрением смотрел на тех своих соратников, с которыми тридцать лет назад начинал борьбу с шурави в горах Северного Афганистана. И которые теперь захотели покоя, денег, женщин и прочих благ.

Самого Бер-хана деньги, как и всемирная слава, интересовали мало. Война — тайная или явная, все равно — была смыслом всей его жизни. На счету этого невысокого, плотно сбитого человека, с сильно поседевшими волосами и всегда аккуратно подстриженной бородкой, было немало терактов, авторство которых приписывали совсем другим людям. Абдул-Гамид не оспаривал его. Если кому-то хочется, чтобы о нем говорил весь мир, Бер-хан готов был подарить ему для этого часть своих «заслуг».