Сделав шаг вперед, я попытался обнять ее. Но нет… Мне в грудь, прямо под сердце, уперлась крепкая ладошка.

– Погодите… Значит, вы – Виктор? Тот человек, который меня любил? Который меня целовал и говорил всякие слова? Который подарил мне это?

Черная мантия немного пошевелилась, и я увидел бриллиантовую каплю. Прямо в этой чудной и теплой ложбинке груди… И как они только умеют так делать? Волшебницы…

– Да… – Голос меня подвел. Я откашлялся. – Да, это мой подарок… Помнишь, я рассказывал тебе про эту замечательную пожилую даму?

– Помолчите… – Лицо Кати почему-то было строгим и напряженным. Казалось, что она к чему-то внимательно прислушивается. – Значит, вы – Виктор, и вы меня любите… любили?

– Да, Катя! Да! Я люблю тебя!

– Дайте мне вашу руку… – И лицо, и голос Кати были безжизненными, холодными.

Она взяла мою правую руку и безо всякого стеснения приложила мою ладонь прямо под свою левую грудь. Нежную и прекрасную грудь, с розовым соском, который я успел заметить только лишь на миг…

– Что вы чувствуете?

Катино сердечко билось испуганным зайчонком…

– Стучит…

– А теперь – у вас.

Я резко побледнел. Проклятье! Проклятье! Долбаный модификант! Чертовы регистраторы и вся эта камарилья… Я потерял свою девушку… Этого она не простит… Этого никто не простит…

Под маленькой, но твердой ладошкой Кати, в спокойном, обычном ритме, размеренно билось безразличное ко всему сердце модификанта…

– Вы не Виктор, вы – чужой… Кто вы?

Голос меня не слушался. Наконец я смог каркнуть: «Ты права, Катя… Я не Виктор. Я – Тур».

На то, чтобы показать Кате душевую, сил у меня еще хватило…

* * *

– Ну, как? Все прошло? Она успокоилась?

Все еще испуганное лицо Дмира выглянуло из рубки. Царапин уже не было. Я посмотрел на него долгим взглядом, а потом врезал кулаком прямо между этих мальчишеских глаз. И еще… И еще…

С разбитого лица адмирала капала кровь. Кровь капала и с моей разбитой руки. Я ведь еще саданул и по переборке… Чтобы не убить эту мелочь. Эту проклятую мелочь, которая отобрала у меня любимую… Отобрала навсегда.

– Вставай, сука… Я тебя убивать не буду… Не заслужил. Тем более – тебя тут нет. Ты ведь там сидишь? Под лампой, за металлическим столом? Вставай, вставай. Все для тебя закончилось… Это лишь легкий выговор с занесением на морду лица. Вставай, сейчас будем садиться.

Я мутно посмотрел на ободранные костяшки кулака. Кожа уже восстанавливалась… Вот и хорошо, вот и здорово. В здоровом теле – здоровый дух… Или как это там? Неважно… Модификант меня не подведет. Один раз подвел – и достаточно… Больше не надо…

– Как тебя отключить, сволочь? Надоел ты мне…

Дмир молча показал на дверь маленького трюма.

– Там? Ну, пошли…

В трюме было тесно. Тут везде тесно, кораблик ведь маленький. Рассчитан на двух наблюдателей. Максимум. А, вообще-то, в корабле обычно работает и живет лишь один регистратор. Или корректор. Вот сейчас мы эту сволочь упакуем, и будет просторнее. Дышать будет легче…

Дмир подвел меня к большому, округлых форм, транспортному кофру. Или сейфу… Не важно.

– Вот здесь антиграв… Включишь его и поведешь… Запомнил?

Я лишь мотнул головой.

– Полезай… А матрица адмирала?

– Она дезактивируется в упаковке. Там есть такие клеммы…

– Ясно. Не болтай. Лезь, давай, надоел ты мне. И это… смени внешность – смотреть на тебя не могу. Ну, пока… До новых встреч… Надеюсь, ты спешить на встречу не будешь? Вот-вот…

Раздалось тихое шипение, дверца транспортного ящика приподнялась. Дмир молча, с видом побитой собаки, нырнул в ящик, нажал какие-то кнопки на маленьком, светящемся зелеными и желтыми огоньками внутреннем пульте, вытянулся и замер. Глаза его закрылись, тело закоченело. Опять раздалось шипение, и дверца медленно опустилась, скрывая моего ненавистного спутника. Все… Теперь – посадка.

Посадка у меня была отработана хорошо. Да и что за проблема – приземлиться на этом великолепном корабле? Где только приземлиться-то? А давай к замку. К моему замку. К моему бывшему замку. Катерине нужно приодеться и отдохнуть. Хельга поможет.

– Катя! Иди сюда, в кабину. Садись вот в это кресло. Пристегнись… Ничего не трогай, ладно? И ничего не бойся… Смотри – сейчас будем садиться на планету. Я тебя познакомлю со своими друзьями. Надеюсь – ты с ними найдешь общий язык. Они замечательные люди, Катя. Они не я… Они – живые. Они настоящие люди. Они тебе понравятся.

* * *

По пыльной и кривой дороге к замку баронов ля Реган двигалась странная повозка. Лошади у телеги не было. У нее не было и колес. Огромный, черного цвета, короб парил над разбитой дорогой. На черном коробе, в длинной черной мантии сидела молодая, красивая женщина. Сидела с несчастным и печальным лицом. Казалось, ее не радует ни прекрасный день, ни красивый пейзаж. Рядом с коробом шел молодой человек. Он был не похож ни на дворянина, ни на наемника, ни на крестьянина. Таких людей раньше на Матери и не было вовсе.

Его высокие, блестящие сапоги покрыла дорожная пыль. Незнакомые одежды цвета блеклой зелени пополам с табаком вызывали пристальный интерес. На этих одеждах, на груди, были красные и золотые металлические украшения. Плечи прикрывали блестящие золотом пластины. Броня? Не похоже… Ремни, пересекавшие грудь и пояс молодого человека, ненавязчиво подсказывали, что с ним лучше не шутить. Как бы не воином он мог оказаться… Хотя меча у него не было. Человек был грустный и печальный. Да что это с ним? Откуда такая грусть? Неужели ничего не сможет ее развеять?

Сможет! Впереди раздался пока еще приглушенный стук копыт по мягкой пыли дороги. Молодой человек поднял голову. Из-за поворота выскочила пара всадников. Мужчина и женщина. Явно – дворяне. Мужчина на высоком в холке вороном коне. На его голове изумрудной искрой сверкал золотой обруч. А женщина… Что женщина? Это была прекрасная женщина. Женщина-воин. Настоящая подруга барона ля Реган. Она легко и непринужденно сидела в седле, торопя и горяча свою кобылку красивой серой масти. Кобылка вскидывала голову, играла, шла боком, и всячески хотела показать вороному, какая она красивая и резвая.

Молодая пара проскакала последние метры и остановилась. Повисло молчание. И те и другие внимательно рассматривали друг друга. Наконец молодая дама соскочила с лошади и подбежала к человеку в странных одеждах.

– Тур, это ты? Тур…

– Это я, Хельга…

Дама, молча, закрыв глаза, в которых показались слезы, обняла чужака. Вороной конь, нервно переступив стройными ногами, присматривался и принюхивался к незнакомцу.

– Тихо. Тихо, Буцефал… Еще успеешь… Ну, здравствуй, Тур!

– Здравствуй, Малыш! Как ты?