– Я вижу, что здесь все другое, спрашиваю о серьезном ремонте. В частности, камин трогали?

– Нет, не трогали, зачем? Он в прекрасном состоянии.

Волков изобразил улыбку, больше похожую на звериный оскал.

– Очень хорошо. – Он подошел к камину, кочергой подцепил плитку, оторвал ее, вытащил еще две, затем достал из образовавшейся ниши небольшую сумку, заглянул в нее и проговорил: – Кажется, все в порядке. Вот и славно. Что, Герман, удивлен?

– Так у вас в камине был тайник?

– Как видишь. Сумка теперь маловата. Саквояж есть?

– Конечно.

– Я не о том спрашиваю, в котором ты свои лекарства и прочую медицинскую ерунду таскаешь. Другой свободный саквояж есть?

– Есть. Позавчера только купил на смену старому.

– Где он?

– В кабинете.

– Пошли!

– Я и сам могу принести.

– Пошли, говорю. Пока я не уйду, ты будешь сопровождать меня.

– Ну хорошо, пойдемте.

Волков забрал саквояж, в который были уложены экспроприированные деньги и ценности, а также собственные сбережения, и прошел в прихожую. Рохер послушно следовал за ним.

У выхода бывший ссыльный взглянул на доктора и заявил:

– Я ухожу. Ты, Герман, сидишь дома ровно двадцать минут, а потом начинаешь действовать. Понял?

– Понял, – поникшим голосом ответил Рохер.

– Двадцать минут, доктор. В ночлежке веди себя так, как я сказал. Все.

Волков аккуратно закрыл за собой дверь, выбрался во двор, зашел в дворницкую.

Евсей ждал его.

– Ну и как, Федор Алексеевич, поговорили с доктором?

– Конечно, поговорил.

– И что он? Живой или как?

– Живой. Ты вот что, Евсей, скоро Рохер должен уйти, а позже сюда наведаются чужие люди. Не надо, чтобы ты их видел.

– Как же такое возможно? Не пускать во двор чужаков – моя обязанность.

– У тебя баба знакомая есть?

– Говорил же, Федор Алексеевич, без надобности она мне. Хотя есть землячка, Лизуха, недалече комнату снимает.

– Так вот, ты вечером закроешь ворота и ступай к ней.

– Зачем?

– Чтобы чужих людей не видеть. Как хочешь, но задержись у нее подольше. Или прогонит?

– Нет, не прогонит.

– Отлично. Посидишь у нее подольше и возвращайся. Если ворота будут сломаны, сразу полицию не вызывай, дождись, пока это сделает Рохер.

Дворник махнул рукой:

– Ничего не понимаю.

– Нынче квартиру Рохера ограбят. По крайней мере должны. Тебе проблемы с полицией нужны?

– Ух ты! Ограбят. Мне проблемы не нужны, но от них никуда не деться.

– Ерунда. Тебе смогут предъявить только то, что ты ушел со двора. Это не преступление.

– А квартира как же?

– Рохер знает все. Он и должен организовать ограбление.

– Совсем голова идет кругом. Нельзя мне оставлять двор. А вдруг запоздалый постоялец объявится?

– А калитка для чего? Ее оставь открытой. Можешь же ты, в конце концов, женщину навестить?

– В том-то и дело, что не могу.

– Тогда грабители убьют тебя.

– Ну уж нет! Теперь я предупрежден. Как только кто из чужаков объявится, сразу сообщу Быкову, а тот вызовет полицию.

– Хороший ты мужик, Евсей, но дурак.

– И не уговаривай, Федор Алексеевич, пост свой не оставлю. Так нельзя.

– Говорю же, дурак. Ладно, Евсей, дело твое. Но насчет меня крепко помни: не видел.

– За это не беспокойтесь, Федор Алексеевич.

– Держи, выпьешь утром, когда все закончится. – Волков передал дворнику еще три рубля. – Прощай, Евсей.

– Прощевайте, Федор Алексеевич. Спасибо вам.

– Все же я на твоем месте ушел бы.

– Не могу.

Волков вышел со двора. Он шел по темной улице к дому, который стоял в квартале от его бывшего жилища. Федор знал, что там он безо всяких разговоров и ненужных вопросов снимет до утра комнату и даже бабу в придачу, но сегодня ему было не до них. Переночевать – и вон из Москвы.

Он понимал, что упрямство дворника не закончится ничем хорошим. Рохер найдет людей, которые пойдут на грабеж, но жизнь не спасет, если этих орлов возьмет полиция. А она их повяжет, если Евсей предупредит жандарма. Тогда Рохеру не жить. Его зарежут, как свинью, перед этим обобрав до нитки.

Федор не хотел об этом думать. Свое дело он сделал и был доволен.

Волков снял комнату, как и рассчитывал, без каких-либо проблем, а рано утром выехал из Москвы. Судьбы Рохера и Евсея его больше не интересовали. Были они в его жизни, сейчас нет. А на нет и суда нет!

Федор благополучно добрался до Екатеринбурга, где сразу же снял отдельную квартиру недалеко от Якубовского. Уже через неделю он возглавил боевую группу революционной организации, предварительно обговорив с Куриловым все условия.

20 августа 1906 года император пригласил в Царское Село председателя Совета министров. Прошла неделя с момента покушения на Столыпина на Аптекарском острове. Петр Аркадьевич уже на следующий день вернулся к повседневной работе. Зная об этом, Николай и пригласил Столыпина в Александровский дворец.

– Как ваши близкие после покушения? – осведомился император.

– Благодарю за участие, государь. Состояние дочери Натальи и сына Аркадия стабильное.

– Мне докладывали, что ваша дочь получила тяжелые ранения ног.

– Да. Поначалу врачи делали неутешительный прогноз, не исключали кардинальных мер, то есть ампутацию. Сейчас милостью Божьей этот вопрос снят. Хирургам удалось буквально по частям собрать ноги девочки.

– Да, террор – явление страшное. Не могу я понять этих самоубийц! Ведь они идут на убийства, в большинстве случаев жертвуя собой. Если не погибают на месте, то принимают приговор суда спокойно. А ведь это смертная казнь! Что движет этими людьми, готовыми пожертвовать собой ради достижения целей, поставленных перед ними главарями всевозможных террористических банд?

– Идея, государь! Точно так же идут на смерть солдаты и офицеры, верные присяге. Они умирают за идею, – ответил Столыпин.

– Вы, Петр Аркадьевич, сравнили героев с преступниками.

– Нет, я никого не сравниваю, просто отвечаю на ваш вопрос. Руководителям революционных организаций удается так замутить мозги молодым людям, психика которых еще не окрепла, что те считают высшей доблестью умереть за идею, какой бы бредовой она ни была. Потому-то и трудно бороться с терроризмом. Хотя слабое звено в нем есть. Сами руководители особо не стремятся расстаться с жизнью. В отличие, если вернуться к началу диалога, от генералов и офицеров армии и флота. Посему залог успеха в борьбе с террористами заключен в обезглавливании преступных организаций. Этим сейчас активно занимается Министерство внутренних дел.