Плевать, при необходимости Мефодий может обойтись и без помощи ног, было бы только за что зацепиться пальцам!..

Вперед – и не бояться высоты!

Высоты?! Бояться?.. Даже сорвись подопытный со склона, у него всегда будет время сгруппироваться и безопасно приземлиться в глубокий снег, ведь падение с хребта займет секунд пять – лишь в два раза меньше того срока, за который Мефодий преодолел склон и очутился на вершине.

Пять секунд! Ты прав, Эйнштейн, иногда это действительно вечность…

Спускался со скалы Мефодий в два приема: сначала сиганул подобно архару на широкий выступ посередине склона, а затем с него – на землю. Внутреннее чутье подсказывало исполнителю, что отведенная ему минута еще не истекла.

Бегущий Бизон слетел с вершины, ступил на землю и принялся вышагивать туда-сюда перед замершим в стойке Мефодием. Смотритель сосредоточенно о чем-то размышлял, ухмыляясь при этом.

– Очень впечатляюще, – наконец заговорил он. – Признаться, я приятно поражен: такие темпы!..

Мефодий ощутил скрытое злорадство: похоже, он сумел-таки утереть вечному придирщику его огромный индейский нос! Но немое ликование проявилось в мыслях подопытного столь сильно, что шайен ощутил его даже несмотря на то, что был погружен в собственные раздумья.

Ошибка Мефодием была допущена непростительная. Бегущий Бизон поднял взгляд, нахмурился и покачал головой.

– Рановато пока радоваться, – произнес он, снова отрываясь от земли и взлетая на вершину хребта. – Сейчас результаты следует закрепить и, по возможности, улучшить. Мое упущение – я дал тебе заниженный норматив. Думаю, для твоей нынешней физической формы он лежит в пределах… тридцати секунд! Ну, что стоишь? Время пошло!..

Мефодий нутром чувствовал, что его посещение полигона 214, или так называемого Колизея, было тогда не последним. Подозрения подтвердились ровно через две недели после возвращения подопытного в строй, две недели, за которые он стер до кровавых мозолей пальцы рук, излазив все горы в окрестностях штаб-квартиры Совета. А троп в снегу он протоптал столько, что впору было какому-нибудь разведывательному спутнику заставить своих хозяев задуматься о таинственной активности гренландских эскимосов, бегающих кругами по леднику непонятно с какими целями. Но мировые разведки, к счастью, безлюдными голыми ландшафтами Гренландии не интересовались.

Во второй раз подопытный вышел на полигон гораздо увереннее. Вообще, уверенность в собственных силах теперь не оставляла Мефодия. Это была странная уверенность: если раньше, к примеру, перед лицом опасности исполнитель испытывал вполне объяснимое волнение, то сегодня, едва наставники подбрасывали ему сложную задачу, не волнение, а, наоборот, полное спокойствие овладевало Мефодием, после чего он начинал действовать совершенно не задумываясь. Фильтры подавления эмоций – старые помощники в форсмажорных обстоятельствах – теперь остались не у дел, занимая отведенные им участки головного мозга бесполезным балластом. Похоже, что «наука побеждать по Бегущему Бизону» – через сверхсилу к полному спокойствию, через полное спокойствие к полной победе – была не просто теорией…

Мефодий не стал жаться в угол как в прошлый раз, а вышел на центр зала, встал спокойно и устремил взгляд вверх – туда, где на смотровой площадке снова собрались свидетели прошлого мордобоя (правда, если начистоту, то по-настоящему битой в нем оказалась лишь одна морда). На первый взгляд самоуверенность господина Ятаганова смотрелась обычным гонором, недозволительным при его годовалом сроке службы, однако все присутствующие в Колизее знали, что за этой самоуверенностью скрывается.

– Что ж, проверенный исполнитель Мефодий, мы рады приветствовать тебя на заключительном этапе тестирования твоих новых качеств, – произнес со смотровой площадки Гавриил.

– Заключительном? – не поверил собственным ушам Мефодий. – Меня же уверяли, что я увижу свою смерть прежде, чем эксперименты закончатся?

– На данный момент твой мозг работает на сто восемьдесят процентов мощнее, чем до участия в Проекте. Работает даже стабильнее, чем мы рассчитывали. Дальнейшие эксперименты, как все мы единогласно решили, пока нецелесообразны – головной мозг все-таки живая ткань, и за полгода опытов он успел подустать. А чрезмерная усталость ведет к регрессу, который ни нам, ни тебе не нужен. Однако кто тебе сказал, что ты не увидишь собственную смерть?

– Значит, все-таки увижу… – вздохнул Мефодий. – И когда?

Смотрители заговорщически переглянулись, и на лицах их появилась угрюмая серьезность, которую проверенный счел дурным знаком. «Похоже, – подумал Мефодий, – у старичков для меня нехороший сюрприз. Ну что ж, видели мы их сюрпризы, посмотрим и на этот…»

Первым, по традиции, появился Мигель, которого считать сюрпризом, разумеется, было нельзя, а следовало воспринимать как обычную разминку перед предстоящим избиением. А то, что сегодня опять ожидается избиение, Мефодий не сомневался: обещали показать его собственную смерть – покажут; смотрители свое слово держат.

Мигель был серьезен и предельно сосредоточен. Он уже не бросался высокопарными словами о поиске Истины, а просто молча вышел в центр Колизея и кивнул ученику, предлагая начать поединок. Мефодий знал, что таким молчаливым его наставник бывает лишь в минуты крайней важности и растормошить его сейчас для разговора невозможно. Потому пришлось так же безмолвно отвечать на брошенный вызов.

Словно стремясь побыстрее завершить поединок, Мигель не стал дожидаться атаки подопытного, а ринулся на него сам, причем ринулся с поистине боевой свирепостью. Останься Мефодий на месте, мастер наверняка растерзал бы его на куски и разметал по Колизею. Ноги Мигеля пропеллерами рубили воздух, а кулаки с частотой отбойных молотков рассекали окружающее пространство…

Однако рубили и рассекали именно воздух и пространство, а не тело противника. Ловко маневрируя, Мефодий уходил от ударов инструктора за долю секунды до того, как они его настигали. Было в этом нечто завораживающее: подопытный не выполнял никаких атакующих действий – только нырки да уходы, – а мастер со всем своим богатым рукопашным арсеналом превратился в бесполезное демонстрационное оружие, предназначенное лишь для тренировки, но не для реального боя.

Для разнообразия Мефодий толкнул Мигеля легонько ногой в грудь, отчего мастер совершил точно такое же эффектное падение, какое месяц с небольшим назад здесь неоднократно показывал сам проверенный.

Позорно пропущенный удар от вчерашнего новобранца ввел Мигеля в еще большую ярость. Похоже, теперь наставник на полном серьезе вознамерился прикончить своего ученика. Темп ударов мастера возрастал, и уже Мефодию стало тяжело ограничиваться только защитой. Пришлось контратаковать, причем контратаковать так же свирепо, как и Мигель.

Мефодий по-человечески жалел постоянно сбиваемого с ног наставника и друга – терпеть прилюдное унижение было для опытного мастера явно в новинку. Однако ничего с собой поделать проверенный не мог. Сейчас он действовал так, как умел, и если со стороны все это выглядело неуважительно к «сединам учителя», что ж… Ведь именно этого безжалостного хладнокровия смотрители и Мигель от подопытного и добивались.