Пол в Колизее начал видоизменяться в самый разгар боя. Как в прошлый раз, кругом вздыбились холмы, а впадины между ними заполнились ледяной водой. Также без предупреждения в бой вступили свежие силы в лице мастеров комендантского гарнизона, вот только теперь их вышло не двое, а сразу четверо. На лице Мигеля заиграла злорадная ухмылка: наглый выскочка, которому сегодня повезло в схватке один на один, сейчас узнает, что везение его отнюдь не беспредельно…

Пятерых противников, причем не рядовых исполнителей, а профессионалов экстра-класса, можно было с чистой совестью считать той самой обещанной подопытному кончиной. Пять черных «молний» метнулись к Мефодию, и ни одна из них не могла промахнуться даже гипотетически. Однако спасибо Мигелю – он сумел подготовить проверенного к усложнению обстановки, своей повышенной агрессией задав подопытному нужный боевой настрой.

Паника в Мефодии умерла, не успев родиться, поскольку дополнительная порция смотрительского адреналина расставила все по местам. Глаза новобранца четко зафиксировали пять идущих на сближение «молний», а мозг мгновенно отдал приказ телу уйти с линии атаки, заставив подопытного подпрыгнуть почти до уровня смотровой площадки.

Одна за другой «молнии» ударили в пустое место…

Теперь Мефодий держал мастеров под неусыпным контролем. Мигель и «коменданты» скучились – на грамотное окружение стремительного противника они не имели времени – и кинулись на Мефодия одновременно, пытаясь смять защиту проверенного совместным бешеным натиском. Не раздумывая, подопытный бросился им навстречу, но не в центр атакующей группы, а во фланг, который удерживал один из «комендантов».

Круговой удар ногой в прыжке – тот самый, от которого раньше лениво уклонялся Мигель, – сегодня производился Мефодием со скоростью лопнувшего стального троса и убойную силу имел соответствующую. Нападавший, на которого обрушился удар, врезался в группу остальных мастеров и раскидал их по Колизею словно кегли. Двоим из «комендантов» подняться на ноги подопытный уже не позволил, оглушив их нечестным, но в его положении простительным ударом в затылок.

Двое боеспособных «комендантов» и наставник не стали разлеживаться в холодной воде и, оценив ситуацию, тут же рассеялись по Колизею. Они явно вынуждали Мефодия пуститься в погоню за одним из них и повернуться спиной к остальным – тактика, которая ранее применялась исполнителями в схватках с наиболее сильными Циклопами, Бриареями и Сатирами.

Мефодий сделал вид, что поддался на их уловку, и набросился на ближайшего «коменданта». Проверенный не уповал на удачу, он делал ставку прежде всего на скорость, которая у него была гораздо выше, чем у любого из мастеров. Так что, когда Мигель и оставшийся «комендант» подбежали к дерущимся, противник Мефодия уже без сознания сползал по стене, а подопытный встретил новоприбывших каскадом сокрушительных контратак.

Двое мастеров продержались ровно столько времени, сколько Мефодий подарил им из уважения. Чтобы хоть немного сгладить неловкость перед Мигелем, подопытный намеренно пропустил несколько его ударов. Когда же на лице наставника появилась довольная улыбка, ученик перестал поддаваться, послал в нокаут последнего «коменданта», а самого инструктора намертво скрутил удушающим захватом прямо посреди лужи. Голова Мигеля торчала над водой, а слова, что вместе с брызгами вылетали из его рта, только с большой натяжкой можно было принять за напутствие побежденного учителя победившему ученику…

– Двадцать две секунды, – бесстрастно подвел смотритель Иошида результаты теста. – В среднем по четыре целых четыре десятых секунды на одного мастера. – И обратился к Главе Совета: – Прикажете начать последнее испытание?

Гавриил колебался. Взгляды Бегущего Бизона, Сатаны и Иошиды были направлены на него, однако принять решение, которое могло привести подопытного к гибели и перечеркнуть результаты полугодового Проекта, Главе Совета было не так-то легко. Ему не раз приходилось посылать исполнителей на верную смерть, но никогда колебания его не были столь мучительными.

– Ничего подобного у нас пока еще не было, – проговорил Глава Совета, отрешенно наблюдая за переводившим дух Мефодием. – Никто из исполнителей без слэйеров не выходил живым из таких переделок. Вы понимаете, что смерть этого перспективного проверенного будет целиком и полностью лежать на нашей совести?

Разумеется, все понимали. Даже ярый ненавистник землекопов и просвещенных исполнителей Сатана молчал, жалея, правда, не столько подопытного, сколько потраченное на него драгоценное время.

– Ради осуществления нашего эксперимента в Норвегии уже погибли двое исполнителей, – произнес Гавриил. – Но они выполнили возложенную на них задачу – материал для тестов доставлен первоклассный. И отмена эксперимента была бы неуважением к погибшим… Смотритель Бегущий Бизон, приступайте к испытанию! Поглядим, есть ли все-таки у нашего добровольца предел прочности…

Этот душераздирающий вопль запомнился Мефодию еще со дня их знаменательного контрудара по юпитерианцам в Нью-Йорке. Тогда под сводами зала Генеральной Ассамблеи ООН боевой клич атакующих Сатиров заставлял новобранца крепче сжимать рукояти слэйеров и надеяться на то, что собратья по оружию успеют прикрыть его спину.

Теперь, когда руки Ятаганова были пусты и никто из собратьев не стоял с ним плечом к плечу, клич Сатиров паническим ужасом пронизывал душу проверенного, проникал в его тело, леденил кровь и вгрызался в костный мозг. А то, что это был именно клич Сатиров, а не слуховая галлюцинация, Мефодия убеждать не требовалось.

Судя по спокойной реакции смотрителей на жуткие звуки, для них присутствие Сатира в подземелье штаб-квартиры сюрпризом не являлось. А раз так, рассудил Мефодий, значит, это не проникший сюда диверсант или вторжение юпитерианцев; значит, все вполне закономерно. И следовательно, особо переживать не стоит – скоро картина прояснится сама собой.

Вот только хотелось ли Мефодию знать все до конца? Слишком траурно выглядели лица взирающих сверху смотрителей, и слишком сильно напоминали они идущих за гробом товарищей усопшего, провожающих в последний путь…

…его, просвещенного исполнителя Мефодия Ятаганова!

Сатир был запущен в Колизей через главный шлюз, предназначение которого наконец-то открылось Мефодию: видимо, раньше, во времена Хозяина, первых исполнителей частенько стравливали с дикими зверями. Окинув Колизей лютым взглядом исподлобья, Сатир потоптался у ворот шлюза, но, увидев, что те закрываются, взвизгнул и ринулся обратно.

И тут же заметил замершего возле стены Мефодия. Ноздри Сатира расширились, он шумно засопел и, вновь издав мерзкий вопль, бросился на единственного находившегося здесь землянина. Обозленный заточением, Сатир жаждал вражеской крови.

Сатиров нельзя было считать полноценными юпитерианцами, такими, как Повелитель Юпитер, Нептун, Аид, Афродита и прочие из высшего сословия. Поэтому представители клана Сатиров служили Юпитеру пушечным мясом. Способностью к левитации они практически не обладали, в их силах было только опуститься на планету и стартовать обратно в Космос. Гравиудар, основное оружие высших представителей как Человечества, так и небожителей, тоже был Сатирам недоступен. Если провести условную сравнительную шкалу, их следовало расположить на ней где-то между исполнителями и смотрителями, чуть ближе к последним. Так что превосходство в бою исполнителей над Сатирами всегда достигалось при помощи люциферрумовых слэйеров. Исход кулачного поединка исполнителя с Сатиром был предопределен еще до начала схватки и ничего, кроме гибели, человеку не сулил.