В ведении сельских общественных и колхозных товарищеских судов оставались лишь дела о преступлениях против личной собственности колхозников и единоличников. Дела о преступлениях, подпадающих под действие постановления от 7 августа, подлежали рассмотрению на тройках ПП, с утверждением приговоров троек Коллегией ОГПУ. В тех случаях, когда по политическим соображениям было целесообразно рассмотрению того или иного дела в открытом суде, ПП ОГПУ передавали эти дела в местные судебные органы. Предлагалось дела о преступлениях, предусмотренных постановлением правительства от 7 августа, расследовать в течение месяца[83].

Разрушение основных производительных сил деревни, полная дезорганизация и спад производства, бегство в город и массовая гибель основного производителя сельскохозяйственной продукции – крестьянина, связанная с репрессиями, депортациями, голодом, болезнями и непосильным трудом, вынудила руководство ВКП(б) искать выход из создавшегося положения. В январе 1933 г. на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) была констатирована ликвидация кулачества и победа социалистических отношений в деревне. Решением Пленума были созданы Политотделы МТС как чрезвычайные органы Коммунистической партии, наделенные полномочиями политических, хозяйственных и карательных органов. Последовала вторая волна репрессий против крестьянского населения страны, которая смогла навести относительный порядок на селе, вынудив крестьян подчиниться решениям ВКП(б). Путем репрессий, бесчеловечного отношения к людям партийным органам и органам государственной безопасности удалось провести коллективизацию сельского хозяйства страны.

* * *

Сельское хозяйство страны, подорванное Первой мировой и Гражданской войнами, к 1927 г. удалось восстановить, однако быстрый рост индустриальных центров, увеличение численности городского населения вызвали огромный рост потребности в хлебе. Для обеспечения хлебозаготовок власти во многих районах СССР вынуждены были вернуться к заготовкам на принципах продразверстки.

По замыслу Сталина, крупные промышленные зерновые хозяйства могли бы «разрешить хлебные затруднения» и избежать трудностей с обеспечением страны необходимым количеством товарного зерна. В связи с этим, 1 августа 1928 г. было принято Постановление ЦИК и СНК СССР «Об организации крупных зерновых хозяйств». 7 ноября 1929 г. в газете «Правда» была опубликована статья Сталина «Год Великого перелома», эта статья стала отправной точкой проведения «сплошной коллективизации». Немного позже, 30 января 1930 г., Политбюро ЦК ВКП(б) приняло директиву «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в сплошной коллективизации», ее принятие повлекло за собой массовые и еще более жестокие репрессии. В начале 1930-х годов административно-командная система стала охватывать все стороны деятельности создаваемых совхозов и колхозов, основными хозяевами в которых стали партийные и советские органы.

Организованное ОГПУ следствие по делу «Трудовой Крестьянской партии» преследовало цель предупредить возможное политическое блокирование различных оппозиционных течений в аграрно-экономическом блоке, оно явилось важным этапом сталинского наступления на аграрно-экономическую оппозицию.

Глава II. Центральный комитет «Трудовой Крестьянской партии»

С помощью мощного агентурно-осведомительного аппарата органы ОГПУ несомненно знали о существовании различных групп интеллигенции из числа бывших членов меньшевистской партии, эсеров и др., периодически собиравшихся и обсуждавших перспективы развития политической системы и планы экономических преобразований в Советской России.

В середине года органы ОГПУ арестовали большинство членов различных кружков, типа «Лиги наблюдателей», упоминавшейся выше, и начали формировать из них группы обвиняемых, которые позже пройдут по трем делам: «Промпартии», «Союзного бюро ЦК РСДРП(м)» и «Трудовой Крестьянской партии».

Первое сообщение о «ТКП» появилось 17 июня 1930 г. Заместитель председателя ОГПУ Г.Г. Ягода и помощник начальника Экономического управления ОГПУ М.И. Гай доложили И.В. Сталину о деятельности контрреволюционных и вредительских организаций в сельском хозяйстве В дополнение к ранее направленным докладным запискам ОГПУ установило, что политическим центром контрреволюционных вредительских организаций на аграрном фронте являлось Московское общество сельского хозяйства (МОСХ) во главе с профессорами: Н.Д. Кондратьевым, А.Н. Макаровым, А.В. Чаяновым, А.Н. Челинцевым, А.Г. Дояренко, А.П. Садыриным и др.

Это подтвердил арестованный ОГПУ бывший секретарь МОСХ К.Д. Корсаков и член руководящей группы организации в сельском хозяйстве Украины – агроном И.И. Доленко.

Политическая платформа организации была аналогична платформам контрреволюционных организаций в других отраслях народного хозяйства, с той лишь разницей, что эта организация ставила свою основную ставку на кулака, как основную политическую силу.

В самой организации группа ее членов, видных профессоров-экономистов и агрономов занимала доминирующее положение. Их трудами по организации крестьянского хозяйства давалась достаточно полная идеология того государственного строя, который они стремились создать. Они определяли основные направления деятельности вредительской организации по экономическому и политическому укреплению кулака. Создавали кадры для руководящих, командных ролей.

Констатировалось, что, используя легальные возможности Московского общества сельского хозяйства, оперировала контрреволюционная вредительская организация, являвшаяся идейным и организующим штабом вредительства в сельском хозяйстве во всесоюзном масштабе. Крупнейшими идеологами и практическими ее руководителями были профессора: А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев, В.П. Макаров, А.Н. Челинцев и П.А. Садырин, у которых сосредотачиваются все нити и связи организации как в СССР, так и за границей[84].

Из этого сообщения было не совсем понятно, что это за организация, кого она объединяет и кто ею руководит.

Затем информация о контрреволюционной деятельности Кондратьева появилась в показаниях члена коллегии ЦСУ СССР, члена президиума Госплана СССР В.Г. Громана. 19 июля 1930 г. на допросе по делу о «Союзном бюро ЦК РСДРП(м)» он рассказал, что голод 1921 г. и его последствия побудили в нем мысль о близком крахе советской власти. В связи с этим он стал принимать участие в собраниях Московского общества сельского хозяйства. Там он выступил с речью, говоря в ней о том, что Россия – «умирающая страна», ей необходим большой иностранный кредит, чтобы начать восстанавливать экономику. Очевидно, что без капитуляции перед мировым капитализмом страна такого кредита получить не могла.

Результаты Генуи и Гааги, где советская власть продемонстрировала миру свою волю сохранить и развить социалистическую систему, хороший урожай 1923 г. и быстрое восстановление промышленности, побудили его несколько изменить свои взгляды. Он вышел из социал-демократической партии, стал сближаться с советскими работниками, но не порвал прошлые связи.

По словам Громана, его политическая позиция того времени – внешне лояльная – была контрреволюционной по существу, так как была направлена против диктатуры пролетариата.

С конца 1923 г. он на деловой работе стал сближаться с коммунистами, но вместе с тем организовал группу своих единомышленников, которая состояла из сотрудников, работавших с ним. Они собирались у него на квартире, где наряду с другими проблемами обсуждались и общеполитические вопросы с точки зрения возможной ликвидации режима пролетарской диктатуры.

Бывали у него редкие встречи в «Московской» гостинице с лидером ЦК «ТКП» Кондратьевым, в которых поднимались вопросы о трудностях, способствующих ниспровергнуть советскую систему или поколебать ее. Кроме того, раза два в год у Громана были такого же плана встречи с Малянтовичами, Валентиновым и Кафенгаузом. Необходимо отметить, что на допросе он не упоминает «Лигу наблюдателей», хотя и говорит о