В случае победы правого крыла ВКП(б), и если оно при этом будет вынуждено по ходу событий опереться на непосредственно примыкающие к этому крылу справа некоммунистические круги, то никакого персонального распределения ролей среди представителей «ТКП», которая должна была принять участие в правительстве, не было.

Второй вариант состоял в том, что если власть полностью уходила из рук ВКП(б), то в качестве премьер-министра назывались фамилии Кондратьева и Юровского. В случае если бы Кондратьев был премьером, то Юровский был бы министром финансов, и наоборот. На пост министра земледелия были намечены Макаров или А. Чаянов; на пост министра внутренних дел – Садырин; на пост министра промышленности – Кафенгауз; на пост министра просвещения – Дояренко или Базаров; на пост министра торговли – Громан; на пост министра иностранных дел – Суханов. В качестве военного министра была названа фамилия Верховского, но была отвергнута. Другой кандидатуры названо не было. Не были названы также кандидатуры на посты министра юстиции, здравоохранения, собеса, путей сообщения, труда и др. Таким образом, эти пять человек распределили основные министерские портфели в стране.

По словам Кондратьева, отношение к белой эмиграции было отрицательным, так как члены организации считали, что она, чрезвычайно оторвана от условий и потонула во внутренних распрях.

Вместе с тем он рассказал, что имелась связь с республиканско-демократическим объединением в лице его представителей, Прокоповича, Керенского и Маслова Сергея, которая носила характер эпизодической взаимной информации, осуществлявшейся при поездках за границу отдельных членов организации – Юровского, Садырина, А. Чаянова, Макарова, Рыбникова, Литошенко, Букшпана и других.

Кондратьеву была известна экстремистская тактика Сергея Маслова, его положительное отношение к террору и восстанию против советской власти, поэтому он считал отношения с Масловым бесполезными и опасными[90].

Н.Д. Кондратьев рассказал об отношениях крестьянской партии к правому крылу ВКП(б): «Так как платформа правых, как я уже говорил, во многом была близка к нашей, то мы считали их победу фактом политически положительным. Но, вместе с тем, мы были уверены, что, в случае победы правых, т. е. перехода руководящей роли в партии и правительстве к представителям правого крыла в лице тт. Рыкова, Бухарина и др., жизнь не остановится на этой линии, которую они намечали в своей платформе. Поставленные в чрезвычайно трудные условия с одной стороны, хозяйственными затруднениями, а с другой стороны, борьбы внутри партии, они должны были бы повернуть направо значительно больше, чем предусматривала их платформа. Это заставило бы их в дальнейшем искать опоры в кругах за пределами ВКП(б), непосредственно примыкающих к ним. К числу этих кругов мы относили и свою партию, однако, у нас были и опасения, что указанное движение направо при известных условиях может не остановиться и на этом пределе и продвинуться до более крайнего правого фланга, т. е. привести к реакции, которая выступила бы на борьбу и с нашей партией. В этом отношении все зависело от того объективного положения страны, при котором произошел бы указанный сдвиг. Таким образом, правое крыло ВКП(б) мы рассматривали, как силу, двигающую события с известной вероятностью в направлении осуществления наших задач. Политического сговора с правыми у нас не было. Некоторые из нас находились в близких служебных и, в связи с этим, в персональных отношениях с членами ВКП(б), придерживающимися правой ориентации»[91].

30 июля Кондратьев рассказал Агранову о том, что «наш центр является фактически центральным комитетом «Трудовой Крестьянской партии», на мой взгляд было известно, примерно, 100–120 человекам»[92]. Таким образом, из уст Кондратьева впервые прозвучало название организации.

На состоявшихся редких собраниях организации, по оценке Кондратьева, присутствовало от 5 до 10 человек. Лиц, закрепленных за партией на периферии, было очень мало. На глаз он определил это число в 1000 человек. Такая незначительная цифра объяснялась тем, что партия располагала небольшим числом сложившихся или складывающихся местных организаций. Организации были на Украине, в Воронеже, в Белоруссии и в Самаре. Более полных и конкретных сведений он не знал. Позже Кондратьев показал, что ему крайне трудно сколько-нибудь удовлетворительно ответить на вопрос о количестве членов «ТКП», бывших в системе сельскохозяйственной кооперации, ввиду отсутствия какого-либо учета их. «Но если общую цифру членов ТКП грубо и на глаз я определил приблизительно до 1000 человек, то учитывая в памяти все сохранившиеся замечания и сообщения, касающиеся кооперации (главным образом по данным Садырина) я бы грубо определил цифру членов ТКП в кооперации, примерно, в 250 человек, из которых человек 20–25 приходилось, может быть, на Москву. Имена этих лиц, кроме названных мною в одном из предыдущих показаний, мне неизвестны. Непосредственно с с.-х. кооперацией я никаких отношений не имел»[93].

Позже Кондратьев показал, что «при обсуждении первого варианта состава будущего правительства, т. е. в коалиции с правым крылом ВКП(б), мыслилось, что от ВКП(б) могут войти в правительство, насколько помню, такие лица, как Сокольников, Рыков, Смирнов»[94].

Из показаний Н.П. Макарова следовало, что партия возникла задолго до 1924 г. Он отобразил структурное построение «Крестьянской партии» 1928 г., которая сводилось к следующей схеме:

«Во главе партии стояла основная группа: Кондратьев, Макаров, Рыбников, к которой примыкали: Садырин, Тейтель и Фабрикант.

Эта группа являлась идеологическим центром партии, который в основе опирался на контрреволюционную группировку работников Земплана, названных выше.

Через посредство Земплана эта группировка была связана как со своим центральным аппаратом Наркомзема, так и с его местными земельными органами.

В Москве «Крестьянская партия» к 1928 г. слагалась из следующих групп:

1) Группировка в Земплане.

2) Группировка в системе с.-х. кооперации, из членов которой я знаю Садырина и Шорыгина.

3) Группировки в системе с.-х. кредита, возглавлявшиеся Саломатовым и Черкасовым.

4) Группировка в Наркомфине, при конъюнктурном ин-те, которого директором являлся Кондратьев, в составе: Юровского, Литошенко, Жирковича и др.

5) Группировка в МОСХе в составе: Дояренко, Шорыгина, Фабриканта и Тейтеля.

6) Группировка в научно-исследовательском институте, в которую входили: Кондратьев, Макаров, Рыбников, Литошенко, Юровский и аспиранты: Ревякин, Жданович.

7) Группировка в ТСХА – Кондратьев, Рыбников, Макаров, Жиркович, Дояренко. Студентов, как участников организации – я не знаю.

8) Группировка в газете «Беднота», возглавлявшаяся зам. редактором Борисовым, в которую входил: Сергеев (добавляю, что сведения об этой группе «К.П. «у меня самые смутные).

9) Группировка при доме специалистов по С.-Х., при Всеработземлес: из членов ее знаю только Фабриканта. Группировка эта не успела развернуть свою работу»[95].

Обрисовав схему организации, Макаров не смог указать конкретно, кто же входил в нее в том или ином ведомстве. Получается, член так называемого Центрального комитета ничего не знал об этом и при этом путал