Он берет себя в руки.

— Это имя твоего таланта?

Она с улыбкой качает головой.

— Это просто мое имя.

— Странное имя.

— Не более странное, чем Зеленая Сила.

— Зеленая Сила, — повторяет он. — Билл. Приемные родители называли меня Билл. Фамилия может меняться, но я всегда остаюсь Биллом.

Он смотрит на огонь, вспоминая потоки огня. Он падает, падает. Вокруг него визжит гравитация. Он ловит ее и формирует из нее колыбель…

— Билл, — произносит она. — Мило. Так почему вы хотите умереть, Билл?

Ей, наверное, лет двадцать… двадцать пять? Она умрет раньше, чем он успеет ее толком узнать.

Он сотни раз рассказывал свою историю. Он видел ее в комиксах столько раз, что уже и сам готов поверить в то, что его мама пекла пироги к церковным праздникам, а папа работал трактористом на ферме. Но он помнит Первую мировую войну, и гражданскую войну, и революцию. А прежде чем он получил имя Билл, его звали Уилл и Гуилхем, и Уилла-хелм, а его родителями были Мутти и Даду.

Демон. Так называли его односельчане. Они пытались его сжечь, утопить, побить камнями. Пламя струилось вокруг него, не причиняя ему вреда. Когда они бросили его в пруд, он сформировал вокруг себя воздушный пузырь. «Он ваш ангел, — говорил им священник. — Называйте его Уилла-хелм, Защитник. Не надо его бояться».

Долгое время он защищал их издалека, как сторожевая собака, — наполовину ангел, наполовину волк.

А потом он сблизился с ними.

У него были друзья.

Он влюбился.

Теперь он ловит рыбу.

— Смерть — это очень естественно для людей.

Совсем недавно — в его долгой жизни это случилось всего мгновение назад — к нему явились другие Таланты, странные и безудержные. Но каждый из них был по-своему уникален. Вместе они были одной компанией. Друзьями. И у него была Лана. Он думал, что он тоже человек. Ему доказали, что он ошибается.

— Какие таланты у этих детишек? — спрашивает он.

— Да так, то да се. Они заботятся друг о друге. Это само по себе талант.

Ну да.

— Их ждет долгая жизнь? — спрашивает он. — Это один из их талантов?

Она держит полотенце на коленях и смотрит в огонь.

— Нет. Я знала и других, таких, как они. Все остальные уже умерли.

— Расскажи мне их историю. Они родились с талантом? Или их создали?

— Создали.

— Как?

Атом, атомный взрыв. Бедняга Пластик, бочка химикалий. Сам мистер Грин, подобно звезде, упал с неба.

Он затронул какую-то струну. Китаянка почерневшими, как уголь, глазами смотрит в огонь, а ее губы растягивают — ся в гримасе боли. Ее пальцы с силой стискивают полотенце.

— Их создала я, — говорит она. — Я их прокляла. Это моя вина.

Она резко встает и выходит.

На ту давнюю рыбалку они отправились вчетвером — Игуана, Оборотень, Атом и Зеленая Сила, отвечавший за безопасность смертных. Во время обычной зимней рыбалки необходимо направить в подледный мрак луч фонарика. В тот раз Атом бросил в воду шар светящейся энергии, из-за которого они вообще ничего не смогли увидеть. Это их так насмешило, что они повалились от смеха на лед. Внезапно из глубины возникла кожа, покрытая грубой чешуей. Единственный темный глаз окинул их взглядом и снова ушел во мрак. Последнее в мире чудовище, заключенное в своем озере, как в ловушке.

— О черт! — прошептал Игуана.

— Не хотел бы я оказаться на ее месте, — заметил Атом.

— Ну нет, — покачал головой Зеленая Сила. — Нам это не угрожает. С нами такое не случится.

Тогда он верил в слово «мы». В то, что все они будут жить вечно. В мире достаточно больших, колоритных злодеев, с которыми они будут сражаться. Нацисты и Желтая Угроза, и существа наподобие него самого. Он кое-что видел, но у него ушли годы на то, чтобы осознать: Огромная Рыба, пойманная в свои размеры и мощь, не имеет шансов выбраться. Она для этого слишком велика. Но таланта умереть у нее тоже нет.

Проходит два дня этой бесконечной рыбалки, когда он наконец узнает, в чем заключаются их таланты.

Они выглядят и ведут себя как самые обычные несносные подростки. Они укутываются в парки, по пятнадцать минут пялятся в полынью, скучают и начинают водить фонариком, распугивая рыбу. Они забывают следить за флажками. Они играют на приставках и затыкают уши айподами. Они хихикают и ссорятся, дерутся ногами и кулаками и кричат: «Бух! Ба-бах!» — как будто записывают свой собственный саундтрек. Пацан с косичкой пердит, как слон. Нет ничего хуже вони, источаемой подростком. Отцы — сама вежливость. Они только и делают, что кипятят воду для нескончаемых кружек чая.

Ему ясно, в чем талант Лан. Она делает попкорн и суши, чистит форель, которую они изредка ловят, заплетает косички, вытирает слезы с девичьих щек.

На второй день после обеда на озеро наползает туман.

— Сегодня мы больше не будем ловить рыбу, — говорит мистер Грин. — Вы можете поиграть в свои видеоигры в хижине.

Они смотрят на него молча, широко раскрыв огромные глаза.

— Лед — опасная штука. В одном месте он может быть в целый фут толщиной, а в другом — всего пару дюймов. Во время оттепели все еще хуже. Там, где в озеро впадает река, речная вода подмывает лед снизу. Там, где лед продырявлен старыми рыбачьими полыньями, где собирается рыба, где много водорослей, лед истончается и долго восстанавливает свою прежнюю толщину. У берега уровень воды постоянно то повышается, то понижается, и кромка льда обламывается. Но когда надо льдом стоит туман, вы думаете не об этом, а о том, как добраться до берега. Если вы не уважаете лед — а вы, ребятишки, этому еще не научились, — ловить рыбу вам нельзя.

Они что-то бормочут по-японски.

Он вместе с Лан выходит из хижины, и она достает свой волшебный телефон, чтобы проверить прогноз погоды.

— Еще два дня выше ноля, — говорит она.

— Ты же это предвидела, верно? Так что это твоя проблема.

— Бросьте! Они могли бы провести время гораздо более увлекательно.

Они месят ботинками талый снег.

— Вы могли бы сделать для них то, что когда-то делали вместе с другими.

— Это то, чего ты хочешь для своих детишек? Бах! Бух! Хватай монстра! Я этим больше не занимаюсь.

— Они в такую погоду даже из дома выйти не могут, — настаивает она.

— Они всего лишь не могут ловить рыбу.

— Ну да. Нет. Я хотела сказать, что они не хотят выходить в такую погоду. Это сбивает все их настройки. Я имею в виду их таланты.

— Которые, собственно, в чем заключаются?