Лали заставляет мою голову подняться вверх. Смотрю на нее. Она сейчас такая открытая, оголенная, словно нерв. И в ее глазах я вижу, что она готова. И я понимаю, что хочу сейчас не просто ее трахать, а вытрахать воспоминания о других мужиках, которые до меня были, о ее муже, обо всех. Чтобы только меня хотела, мной жила и смотрела ТАК только на меня.

— Возьми, меня, Адам, — мое имя в ее устах — словно заклинание. Такая тесная, словно кулак.

Лали зарывается лицом мне в шею и стонет, этот звук отзывается где-то глубоко внутри меня. Выхожу и снова вхожу в нее, а она подмахивает бедрами навстречу. Вдавливаю ее в стену еще сильнее и развожу бедра шире, снова толкаюсь. Лали тяжело дышит, а потом отрывает голову и целует меня, сильно, глубоко, посасывая язык, кусает за губы, а я кусаю в ответ. Ведем себя как животные. Словно стараемся пометить друг друга… Кусаем для того, чтобы почувствовать, что мы живы, мы все еще здесь.

Она отдается вся без остатка. Так остервенело жадно, алчно. И я теряюсь в ней. Впервые за все это время я чувствую… я хочу. Не просто забиваю пустоту внутри. Секс с ней — это не борьба с одиночеством. Нет. Я хочу ее. Прямо такую. Красивую, раскрывшуюся передо мной, лежащую на моем столе. Она. Лали. Заполняет каждый миллиметр моего тела, моего мозга. Она вытесняет из меня пустоту. И впервые за эти пару лет я забываю о прошлом. Я не думаю, не прячусь. Сейчас существует только она, ее судорожные стоны и настоящее…

Лали

Сознание медленно, но неумолимо возвращается ко мне. Распахнув глаза, в первые секунды не могу понять, где я. Белый потолок, стены из темно-красного кирпича. Приподнимаюсь на локтях, игнорируя острый приступ головной боли. Осматриваюсь.

Я на чужой постели. Абсолютно голая. Черт. Тянусь за простыней, лежащей в ногах, натягиваю на себя, чувствуя, как при каждом движении в теле отдает легкой болью.

— Не закрывайся, Лали. Ты красивая, малышка, — раздается откуда-то сбоку тихий мужской голос. Прикрываю глаза, понимая, кому он принадлежит. Что же я наделала? Напилась на вечеринке… до такой степени, что легла под местного бабника. Оу… Мне стало дурно, когда воспоминания одно за другим стали всплывать в моем только что проснувшемся мозгу. Адам. Его татуированное тело, его огромный член во мне… Черт, этот мужчина побывал везде… Чувство стыда накрывает с головой. То, что я вытворяла ночью… я не делала никогда. И как теперь, спрашивается, работать в клубе? Адам же мне прохода не даст. Наверняка все видели, как он уносил меня с вечеринки. Боже, это позор… И бедная Лида. Что я скажу ей?

— Ты слишком громко думаешь, Лали. Давай лучше займем тебя приятным делом, — я почувствовала, как он приблизился. Адам. Его запах витал вокруг. Он затоплял мой организм, лишая возможности мыслить рационально. Я была бы ханжой, если бы не призналась себе, что мне все дико понравилось. Эта ночь была горячей и безумной. Каждую ее секунду я наслаждалась. Адам так ласкал меня, так целовал, словно я самое прекрасное существо на этой земле. Будто я королева, и он влюблен в каждый сантиметр моего тела.

Он нравится мне. Этот мужчина… меня тянет к нему, как магнитом. Запретный, но такой желанный плод. Обернувшись, встретилась взглядом с его темно-зелеными глазами. Мы молчали. Только его сильные наглые пальцы гладили мою обнаженную спину, с каждой секундой распаляя мое казалось бы уставшее тело.

— Иди сюда, — он дотронулся до простынки на моей груди. Слегка потянул вниз, желая скинуть одеяние. А я хотела просто посидеть рядом, насладиться видом его обнаженного тела. Просто смотреть на него и разрешить себе надеяться, что наша с ним связь особенная. Что я не допустила ошибки, придя к нему. Его пальцы проходятся по моим губам. Взгляд Адама прикован к ним. И в этот момент, когда он ТАК смотрит на меня, я чувствую себя на высоте.

Адам тянется ко мне. Убирает волосы с одного плеча. Его горячие губы касаются моей кожи, а меня колотит от желания отдаться ему. Каждое нервное окончание в теле горит и кричит о том, что хочет ЕГО. Я скольжу взглядом по комнате и замечаю стоящую на небольшой тумбочке женскую помаду. И сережки, лежащие рядом с ней. По спине пробегает озноб. И магия

И магия мужчины улетучивается, словно дымка.

Какая же я дура. Это ведь Адам. Он трахает все, что движется. И я не особенная. Не та, кого он выбрал. Нет. Я пьяная, оголодавшая до секса идиотка, поддавшаяся соблазну.

— Нет, Адам. Не нужно, — оттолкнув его, соскальзываю с кровати. Простынь осталась у него, и я стыдливо прикрываю рукой грудь. Пытаюсь как можно скорей найти одежду на полу.

— Эй, Лали. Ты куда убегаешь? У нас перед сменой еще целых три часа. Я хочу тебя, малышка, — Адам поднимается с постели, приближается ко мне. Но, встретившись с моим напряженным взглядом, застывает. Хмурится.

— Это было ошибкой, — в моем голосе злость. И больше на себя, чем на него. Чувствую себя круглой дурой. За то, что позволила себе подобное. За то, что решила, будто значу что-то для Адама.

Лицо Адама застывает в непроницаемой маске. Теперь его глаза сощуренно следят за мной. Он наблюдает. Вот так нагло, не мигая, смотрит на то, как я надеваю лифчик и трусики.

— Лали, — раздается его хриплое. А я смотреть на него не хочу. Хоть бы прикрылся.

— Нет, Адам. Это было огромной ошибкой. И я очень надеюсь, что ты забудешь об этой ночи и ни за что, ни при каких обстоятельствах не будешь о ней вспоминать… — не успеваю договорить, он срывается ко мне. Секунда и я стою, прижатая им к стене. Его руки поверх моей головы упираются в твердую поверхность. Его глаза напротив моих, и я вижу в них всполохи гнева.

— Ночью, когда ты так самозабвенно скакала на моем члене и делала мне минет, это не выглядело ошибкой, — шепчет у самых губ. — Ты слишком заморачиваешься, детка. Все было круто.

Эти слова из его уст звучат так грубо, так отвратительно. Словно я шлюха, которую Адам снял на ночь. Впрочем, сейчас я так себя и чувствую. Одна из тысячи.

— Заткнись Адам, — прихожу в бешенство. Мне нужно как можно быстрее убраться отсюда. Отталкиваю его, отхожу. — Больше ни слова. Я была пьяна. И все, что я делала… это не я, понял?! Я бы никогда не связалась с таким, как ты! — ругательства вылетают пулеметной очередью. Вижу, как каменеет его тело, как искажается от злости лицо.

— С таким, как я?

Ой, надеюсь, он не будет разыгрывать драму? Или он делает так со всеми своими бабами? Может, это что-то вроде ролевых игр? Типа мы в отношениях, и он оскорблен моим заявлением.

— Да брось. Тебе самому нравится то, как ты живешь? Сколько тебе лет, Адам? Тридцать? Тридцать два? И что ты делаешь? Разливаешь коктейли гостям, трахаешься с кучей баб и делаешь на себе тату. Какое у тебя будущее? Чем ты живешь? А хочешь правду?

Адам складывает на груди руки, смотрит на меня прищуренно, в то время как губы мужчины изгибаются в насмешливой улыбке.

— Ну-ка, удиви меня, — ухмыляется он.