Биография автора этого проекта во многом совпадала с жизненным путем декабристов. Он был потомственным военным, начавшим службу в 15-летнем возрасте и прошедшим наполеоновские войны от сражения при Прейсиш-Эйлау до «битвы народов» под Лейпцигом. Бенкендорф состоял в масонской ложе, где его «братьями» были философ П.Я. Чаадаев, поэт А.С. Грибоедов и будущий декабрист П.И. Пестель. Он поддерживал дружеские отношения со многими декабристами, но никогда не разделял их взглядов. Как большинству выходцев из остзейских немецких семей, Бенкендорфу была уготована успешная карьера. Он доказал, что русские цари недаром видели в остзейских дворянах наиболее верных слуг престола. Бенкендорф был одним из немногих приближенных Александра I, предупреждавших его о существовании тайных обществ.

В 1821 г. он представил царю записку, в которой раскрывал программу и структуру «Союза благоденствия». Эта организация была уже распущена, но Бенкендорф проницательно замечал: «Весьма вероятно, что они желают лишь освободиться от излишнего числа с малым разбором навербованных членов, коим неосторожно открыли все, составить скрытнейшее общество и действовать под завесою безопаснее». На его проницательность указывал и общий вывод записки: «Буйные головы обманулись бы в бессмысленной надежде на всеобщее содействие».

Вместе с другими генералами, присягнувшими Николаю I, военный губернатор Васильевского острова разрушил надежды восставших. Понятно, что мнение Бенкендорфа было ценным для царя.

В своем проекте об устройстве «высшей полиции» Бенкендорф писал: «Для того чтобы полиция была хороша и обнимала все пункты империи, необходимо, чтобы она подчинялась строгой централизации, чтобы ее боялись и уважали и чтобы уважение это было внушено нравственными качествами ее главного начальника». Николай I в свою очередь считал, что автор проекта идеально подходит по своим нравственным качествам для поста начальника политической полиции. Он согласился со всеми предложениями Бенкендорфа, за исключением одного пункта. В проекте говорилось о создании министерства полиции. Император отверг эту мысль, может быть, потому, что А.Д. Балашов и его ведомство оставили о себе плохие воспоминания.

Но главная причина состояла в том, что Николай I желал взять лично на себя управление огромной империей. Во время его царствования упало значение государственных органов. Первым шагом стало расширение Собственной его императорского величества канцелярии. Прообразом этого учреждения в XVII в. был уже упоминавшийся Приказ тайных дел, а в XVIII в. — Кабинет его величества. В начале XIX в. императорская канцелярия уже фактически существовала, но под своим официальным названием она появилась во время Отечественной войны 1812 г. Канцелярией управлял всесильный генерал А.А. Аракчеев. Один из чиновников вспоминал: «Помаленьку начал граф Аракчеев все прибирать к себе, отвечая, однако, всякому, что он никакой отдельной части не имеет и займется одним поселением войск».

Сразу после восшествия на престол Николай I сообщил Аракчееву, что отныне он сам будет управлять канцелярией и увольняет генерала от этой должности. Возросшее значение императорской канцелярии привело к усложнению ее структуры. В 1826 г. она была разделена на три отделения.

Прежняя канцелярия превратилась в Первое отделение. Два других отделения по замыслу Николая I должны были дополнять друг друга. Второе отделение, которое фактически возглавил М.М. Сперанский, занялось кодификацией законов. Третье отделение, главным начальником которого 3 июля 1826 г. был назначен Бенкендорф, призвано было следить за неуклонным выполнением законов.

Третье отделение создавалось не на пустом месте. Его костяк составили чиновники Особенной канцелярии Министерства внутренних дел, перешедшие на новую службу вместе со своим заведующим М.Я. фон Фоком. Он стал правой рукой Бенкендорфа. Третье отделение делилось на 4 экспедиции. В 1842 г. была создана 5-я экспедиция, занимавшаяся театральной цензурой (впоследствии функции этой экспедиции расширились, и она стала называться Газетной частью). Штаты Третьего отделения были сравнительно небольшими и росли очень медленно. В первый год существования Третьего отделения в нем служили 16 чиновников, в последний год — 72 (вместе со сверхштатными и вольнонаемными). А за тридцатилетнее царствование Николая I численность Третьего отделения не превышала 30 человек. Хотя служба в этом учреждении считалась очень ответственной, чиновники получали жалованье ниже, чем в других отделениях. Практически не было продвижения и по служебной лестнице. До 1838 г. Третье отделение размещалось на углу набережной Мойки и Гороховой улицы, а затем переехало в дом 16 у Цепного моста, на углу Пантелеймоновской и Фонтанки.

Создание Третьего отделения означало восстановление принципа централизации. Но реорганизация политического розыска шла дальше простого возвращения к опыту Тайной канцелярии. Коренное отличие Третьего отделения от предшествующих учреждений заключалось в том, что в помощь ему были созданы местные органы политического розыска. Раньше всем этим (в числе прочих дел) занималась местная военная или гражданская администрация. Теперь же наметилась дальнейшая специализация. Задачи политического розыска были возложены на жандармов.

Слово «жандармерия» прижилось в русском языке в качестве синонима тайной политической полиции. Но в первое время оно не имело негативного оттенка. Жандармы были ровесниками Французской революции и наполеоновских войн. Впервые они появились во Франции в 1791 г., а через год это новшество было воспринято в России. В гатчинских войсках Павла, тогда еще наследника престола, была учреждена воинская команда, называвшаяся то жандармским, то кирасирским полком. В 1796 г. эта часть была включена в лейб-гвардии Конный полк.

Название «жандармы» вновь появилось в русской армии во время Заграничного похода. В июле 1815 г., сообщает официальная история Министерства внутренних дел, «главнокомандующий Барклай-де-Толли предписал избрать каждому кавалерийскому полку по одному благонадежному офицеру и по пять рядовых, на коих возложить наблюдение за порядком на бивуаках и кантонир-квартирах, отвод раненых во время сражений на перевязочные пункты, поимку мародеров и т. п.»

С тех пор жандармы существовали постоянно, хотя их организация претерпела изменения. Еще в Заграничном походе отдельные жандармские команды, находившиеся в распоряжении корпусных командиров, были уничтожены. Полицейская служба при войсках была возложена на Борисоглебский драгунский полк, переименованный в жандармский. Другим источником пополнения жандармов стал корпус внутренней стражи, созданный в 1810 г. для обучения рекрутов и содействия гражданским властям при поимке разбойников, подавления неповиновения, сбора недоимок и т. п. Корпус был раздроблен на полицейские драгунские команды, подчинявшиеся губернаторам. В 1817 г. в составе корпуса были сформированы жандармские части, распределенные по столицам, губернским городам, портам. Всего к 1826 г. насчитывалось около 60 жандармских подразделений.

На эти части и подразделения, представлявшие собой уже готовую разветвленную сеть, обратил внимание Бенкендорф. В своем проекте он предлагал подчинить эти силы начальнику «высшей полиции». «К этому начальнику, — писал Бенкендорф, подразумевая самого себя, — стекались бы сведения от всех жандармов, рассеянных во всех городах России и во всех частях войск». Николаю I, военному до мозга костей, импонировал двойной, военно-полицейский характер жандармов. С его точки зрения, «высшая полиция» должна была состоять не