Кто-то из служанок?

Портнихи и кто тут ещё перебывал за прошедшие дни?

Служанка, выскочившая опрометью по одному знаку Мадалин. Да и страже наверняка заплатили за беспрепятственный пропуск незваной гостьи.

– Как видите, фрайнэ Жиллес, никакой тайны в моём присутствии здесь нет, если вести дошли даже до вас, – беру небольшой деревянный ларец с морской галькой, открываю и начинаю аккуратно выкладывать тёмные камни на стол. – Я всего лишь скромная слуга Его императорского величества и следую только его воле.

– Как и все мы, фрайнэ Астра, как и все мы. Однако я надеюсь на ваше правильное понимание… переменчивости императорской воли. Стефан никогда не увлекался по-настоящему, не бросался в омут с головой, даже в юности. У него, как у всякого здорового молодого мужчины, были связи прежде, до принятия императорского венца… и были после.

Уж кому о том известно больше, чем мне?

– Но то были короткие легковерные связи, ничего более. И с годами он стал куда строже, если не сказать щепетильнее в некоторых вопросах.

Рисунок из камней незатейлив, я выкладываю его просто так, дабы продемонстрировать Мадалин занятость делами иными, более важными, нежели пустые разговоры. И не всматриваться в ледяное стекло голубых глаз.

– Поэтому позвольте дать вам совет, фрайнэ Астра. Не подумайте дурного, это искренний, честный совет женщины, умудрённой опытом долгих лет жизни с особами положения столь высокого, что выше лишь Четверо… Не принимайте мимолётные проявления воли императора за… крепкий фундамент, пригодный для возведения целого здания. Это только времянка, просто крыша, чтобы переждать день-другой непогоды.

Мои пальцы замирают над камнями, я поднимаю взгляд на женщину. Надеюсь, он исполнен должного равнодушия и исключительно любезного желания указать гостье на выход.

– Доброго вечера, фрайнэ Жиллес.

– Доброго, фрайнэ Астра, – она улыбается холодно, разворачивается и покидает комнату.

Едва за Мадалин закрывается одна дверь, как тихо отворяется другая и Мирелла с Лилиан в руках переступает порог, осматривается настороженно.

– Ядовитая королева ушла?

– Да, Мира, ушла.

Но она вернётся.

Не сегодня и не завтра, но в следующий раз, когда поймёт, что очередной одарённый самородок Стефана – не легковерная связь, не временное пристанище, даже не дева жребия, взятая в супруги из чувства долга и необходимости. Мадалин видела каждую деву из каждой четвёрки избранных, видела каждую из жён Стефана, однако никого из них уже нет при дворе, кто ушёл в объятия Айгина Благодатного, кто уехал, а она по-прежнему здесь, неизменная, словно основы мироздания.

Дочь подходит к столу, встаёт подле меня, разглядывая с любопытством узор из камней.

– А она ещё придёт?

– Боюсь, что да.

Дверь парадного входа распахивается вновь, пропуская служанку. Девушка замирает перед столом, где только что стояла Мадалин, склоняет покрытую белым чепцом темноволосую голову.

– Можешь идти и назад не возвращайся, ни сегодня, ни завтра, никогда, – велю я, и служанка смотрит на меня в растерянности.

– Я провинилась, фрайнэ? Вы только скажите, в чём моя оплошность, и я немедля всё поправлю…

Не этой девочке всё исправлять, она лишь следует приказам господ, но люди, готовые допускать в покои хозяев каждого, кто заплатит побольше, не то, что нужно поощрять.

– Уходи, – повторяю строже.

Служанка медлит, но всё же удаляется, суетливо присев напоследок.

Тяжёлый вздох срывается сам собой, я тру виски в попытке найти верное решение.

– Надо снова написать Грете.

– О чём написать? – усадив куклу на край столешницы, Мирелла тянет к камням руку и начинает перекладывать их по своему разумению.

– Твой… Стефан поставил нас в очень непростое положение. И дабы разрешить хотя бы часть трудностей, связанных с этим положением, нам нужен надёжный человек рядом, понимаешь?

– Грета победит Ядовитую королеву? – Мирелла делает свой, основанный на сказках вывод, глядит на меня искоса.

– Не совсем, – поправляю я. – Но надеюсь, она найдёт для нас кого-то подходящего.

* * *

Письмо для Греты я пишу сразу, но отправить его получается лишь утром следующего дня, предварительно потратив немало времени на требования прислать вестника. По воле императора нас с Миреллой заваливают богатыми платьями, драгоценностями и всевозможными безделушками, комната дочери полна игрушек, на столиках моей спальни и полочках купальни теснятся баночки и флаконы с дорогими притираниями, ароматическими маслами, розовой водой и прочей косметикой, часть из которой я вижу впервые в жизни. Если Мирелла или я пожелаем шоколадных конфет, то получим редкое лакомство немедленно, хотя больше половины жителей Империи и слыхом не слыхивала о шоколаде. Но когда надо послать короткое письмо моим друзьям в городе, приходится настаивать и едва ли не угрожать, чтобы его доставили адресату. По реакции слуг я понимаю, что им всем, от молодых людей в цветах императорского рода, прислуживающих за столом, до мальчишек на побегушках, разжигающих огонь в каминах, неясно, кто я такая, каково моё положение и как ко мне относиться. Они знают, что я фрайнэ, и знают, в каком платье я прибыла во дворец. Знают, что Мирелла моя дочь, я не пытаюсь выдать свою девочку за собственную младшую сестру или ребёнка кого-то из внезапно скончавшихся родственников, оставленного под мою опеку. Знают, что я делаю странные предметы, собираю загадочные вещицы из совершенно обычных на неискушённый взгляд материалов, и уж кто-то наверняка да смекнул, что это нелегальные артефакты. Они видят, в каких покоях мы живём, видят ежедневные дары и императора, наносящего нам визиты, ужинающего с нами вместо публичной трапезы внизу или компании своих приближённых. Естественно, слуги растеряны, сбиты с толку, они строят гипотезы и делают выводы. И уж всяко к утру каждому, кто вхож в наши покои, становится известно, что накануне я выставила служанку вон. Вместо неё приходит другая, но во взгляде её больше настороженности, нежели прежде, она открыто опасается меня, то ли настоящую фрайнэ, то ли колдунью-самозванку, дерзнувшую очаровать государя и проникнуть обманом в его покои. По некоторому размышлению я решаю, что оно и к лучшему, по крайней мере, до поры до времени. Глядишь, поостерегутся пока брать деньги за доносы и пропуск неучтённых гостей.

Грета пишет в ответном послании, переданном с вернувшимся вестником, что постарается разыскать нужного человека – или не вполне человека – в самое ближайшее время.

Стефан тоже присылает записку, в которой сообщает, что и нынешним вечером не сможет нанести нам визит, – в силу необходимости появиться перед двором, скучающим в ожидании оглашения имени суженой.

Я стараюсь поменьше думать