— Может быть, вы все же дадите ей время? Что странного, если после смерти любимого девушка не хочет никого видеть?

— Не говори глупостей! О любви там и речи не было. Обычный брак между двумя Домами.

— И Кай была согласна?

— Разумеется. Не воображай себе невесть чего. Энгус был прекрасный мальчик, жаль, что погиб так глупо, и Кай знала, что он будет ей хорошим мужем.

— А после его смерти что она должна была делать, по вашему мнению?

— Разумеется, Дом Ивэйна предложил нам другой союз. Они хотели получить с Кайрен одну из наших плантаций саремы. Ну и мы не остались бы внакладе. Когда Кайрен сбежала в Храм, нам едва удалось договориться. Это как раз невероятнее всего. Кай не могла поставить наш Дом под удар.

Я вздохнул. Головы у аристократов устроены не так, как у обычных людей. Интересно, какой видела эту историю сама Кайрен?

— А отчего погиб Энгус? — спросил я.

— Я говорю, глупо. — Ничего умного для расстроенного Дирмеда уже не существовало. — Зарезали в драке на улице.

— Кто?

— Откуда я знаю? Какой-то бандит. Его потом судили.

— А из-за чего была драка?

— Не знаю. Из-за чего обычно люди дерутся? Сам знаешь, чернь любит задирать аристократов.

— Откуда мне знать? — не удержавшись, съязвил я. — Мне сейчас важно одно: его могли убить из-за Кайрен? Может, еще кто-то претендовал на ее руку или приданое?

— Нет, — сказал Дирмед твердо. — Я не буду говорить, что аристократы не воюют друг с другом. Но не забывай: в моем распоряжении был почти год. Я искал и не нашел ничего. Смерть Энгуса была случайной, а Тейя просто глупая старая дева, обожавшая младшего брата. Она так и так возненавидела бы Кайрен. Объясни моей дочери, что нельзя обращать внимания на все вздорные обвинения. Она — аристократка и должна быть выше этого.

Не знаю. — Я покачал головой. — Вы сами говорите, что Кайрен — девушка спокойная и разумная. Значит, у нее должна быть причина поступать именно так. Я постараюсь разобраться.

— Как хочешь. Но мои условия тебе известны.

— Да-да. Не сомневайтесь, я на все согласен.

В крайнем случае, я просто встану перед Кайрен на колени. По-моему, хоть она и аристократка, она способна пожалеть другого человека. Но пока что можно попробовать иные способы. Может быть, я в самом деле смогу ей помочь.

Нетрудно было догадаться, что дядюшка чего-то недоговаривает. Скорее всего, просто не знает. Или не хочет знать. Его, похоже, вполне устраивает тот кусочек правды, который у него перед глазами.

Кайрен, видимо, больше знает о смерти своего суженого, но предпочитает помалкивать. К счастью, я знал человека, который мог бы дать мне хороший совет в таком деле.

* * *

Кинна, дочь Келада, без малого пятнадцать лет обшивала всех женщин и мужчин нашей семьи. Меня с ней познакомил отец, и, думаю, не без задней мысли: в ее мастерской всегда резвился выводок молоденьких швеек не слишком твердых правил.

Отец, а потом и я иногда помогали девушкам, попавшим впросак по вине мужчин. Отец считал, что это благороднее, чем судить их потом за детоубийство.

Одно время мы с Кинной даже делили подушку, но потом поняли, что можем привязаться друг к другу, и по взаимному согласию разошлись.

У нее была куча достоинств: соблазнительная фигурка, щедрость, живость, веселый нрав, настоящий женский ум — и лишь один недостаток — любовь к сплетням. Но именно на этот порок я и возлагал сейчас свои надежды. Поэтому, выйдя из дома дяди, я купил полдюжины ее любимых пирожных и отправился мириться с Кинной.

— Ах, мерзавец! — заявила она и ударила меня по руке, когда я вывалил на стол свое подношение. — Мерзавец бессовестный! Ты же знаешь, что мне нельзя. Хочешь, чтоб я превратилась в противную толстуху? Кто на меня тогда посмотрит?!

— Так я этого и добиваюсь, — пояснил я, касаясь пальцем ее новенькой золотой цепочки и браслета. — Хочу, чтобы все твои богатые ухажеры тебя бросили. Может, тогда ты оценишь мою скромную, самоотверженную любовь.

— Не лги! — засмеялась она. — Я же вижу, что у тебя глаза блажные. Уже нашел себе кого-то?

— Кто на меня польстится? — спросил я уныло. — Без крыши над головой, без медяка в кармане?

И рассказал Кинне о своих злоключениях.

— Вот мерзавцы! — возмутилась она, мгновенно переходя на сторону пострадавшего. — Хочешь, я твоему Дирмеду глаза выцарапаю?

— А что толку? Вот если ты скажешь, кто и за что убил прошлой зимой Энгуса, сына Ивэйна, я тебе по гроб благодарен буду.

Вместо ответа Кинна расхохоталась:

— Ой, умник ты мой ненаглядный! Кто убил, говоришь? Да любовник его собственной невесты, Дирмедовой любимой дочери и зарезал. Кому же еще? И во всей Аврувии… — проговорила она, задыхаясь от смеха, — во всей Аврувии этого не знают два человека. Ты и господин Дирмед.

— Погоди! Ну я понятно, я здесь почти не показываюсь, но Дирмед-то почему?

— А ты подумай как следует. Зачем Дирмеду знать про свой Дом такое! Его же доченьку боги из особого теста сделали. Не то что других женщин. А она горячая девица, эта Кайрен. Загуляла в шестнадцать лет. И по самым темным местам шаталась со своим дружком. Ты не к ней случайно прикипел?

— Да что ты, на что мне? И как, со многими она гуляла?

— Да нет, все больше с одним, — сказала Кинна с видимым сожалением. — Лет десять назад приехал в Аврувию из Баркхейма такой Хольм, чей-то сын. Хотел у нас тардским сукном торговать, да на дом Ивэйна и натолкнулся.

Дом Ивэйна владел огромными пастбищами к югу от Аврувии. Все асены Лайи и большая часть тардских княжеств одевались в ткани, сотканные из шерсти Ивэйновых овец.

— И что же, потонул тард? — спросил я, надеясь, что Кинна сболтнет по старой дружбе еще что-нибудь.

— Да нет, выплыл. Продал Ивэйну свое старое дело, а сейчас торгует лошадьми и живет неплохо.

— Молодец, — похвалил я. — Лошади — единственное, в чем асены уступают тардам. Лукас, краса и гордость отцовской конюшни, тоже родом из Баркхейма.

— Вот и Кайрен тоже так решила. Потому что с Лейвом, сыном Хольма, она и загуляла. Оттого-то они и прятались по темным уголкам, бедные наивные голубки. Как будто такое можно спрятать. Сам видишь, чем кончилось.

— А у этого Лейва была еще одна причина ненавидеть Дом Ивэйна. Они когда-то чуть не разорили его отца. А Энгус… Понятно. А ты видела, как они дрались?

— Я-то сама — нет. Но рассказов ходило достаточно.

— Ну же, Кинни, просвети меня!

— Да что рассказывать? Драк ты не видел, что ли? Кто-то по доброте душевной открыл юному Энгусу глаза на похождения его невесты. Может, он и стерпел бы, не пристало все-таки аристократу возиться с тардами, да и Энгус драчуном никогда не был, но они случайно столкнулись нос к носу на Кривой площади. Слово за слово, схватились за оружие. А когда клинки поломались, они совсем озверели и набросились друг на друга с кулаками.