– Ишь ты, малец, – растрогался дед. – Вот так бы с самого начала, а то огнем в дедушку плеваться! А ведь верно, – вдруг вспомнил старик, – вот ты и запаливай, так быстрее будет.

– Смотри-ка, – удивился Рене, – я-то думал, что он все начисто позабыл.

В это время Ургонд дунул что было сил, и сложенные пирамидой ветки запылали все разом.

– Тьфу ты, прости, Господи, – перекрестился Итой, – ни дать ни взять – нечистая сила.

Ургонд смотрел снизу доверчивыми, невинными глазами.

– Ладно, постреленок, смотри, что я тебе из лесу принес, – смягчился дед и вынул из заплечной сумки большой, круглый, похожий на ежа зеленый плод. Резкий запах распространился по берегу.

– Рене зажал нос и закричал:

Итой, где ты его нашел?!

– Это дуриан, – довольный произведенным эффектом, объявил дед и направился к Рене и Метте, неся плод на вытянутых руках и отворачиваясь, – вы только попробуйте, вкуснотища!

Ургонд бежал рядом, не сводя глаз с пахучей диковинки. Из зарослей вышел Доменг и бросил на землю несколько кокосовых орехов. Ловко орудуя мачете, он заострил верхушки кокосов, срезал концы, вставил в отверстия тростниковые трубочки и подал своим спутникам. Ургонд не отходил от дуриана, крутился вокруг и пытался укусить.

Наконец вожделенный плод был разрублен, и его нежная, как крем, мякоть была съедена в мгновение ока. Большая часть досталась Ургонду, остальное поделили Метта, Доменг и Итой. Рене заявил, что его не заставят есть эту гадость даже под страхом смерти.

– Раз дуриан нравится нашему малышу, надо поискать еще, – решила Метта.

Доменг тотчас схватил корзину и отправился в лес за плодами. Дедушка Итой взял удочку и уселся на огромном валуне, торчащем из воды на мелководье. На западе тлел закат. Небо светилось густым медно-золотистым сиянием. Из потемневших зарослей струились вечерние лесные ароматы. Сверчки уже настраивали свои скрипки под звук прибоя. Море неутомимо катило к острову волну за волной. Они разбивались о песчаную косу, рассыпаясь алмазными брызгами, а ближе, в лагуне, было тихо и спокойно, в прозрачной воде ходила крупная рыба; дедушка Итой видел ее и ругал шепотом на чем свет стоит за то, что она не брала приманку. Ургонд сидел рядом на камне и завороженно следил за поплавком.

– Смотри, Рене, – сказала Метта, – как трогательно они смотрятся вместе – уже подружились.

– Это неудивительно, – откликнулся Рене, – стариков и детей всегда тянет друг к другу. Сколько сейчас Ургонду?

– Год и два месяца. Он даже младше, чем ваш годовалый ребенок.

– А сколько вы живете?

– Самые старые доживают до трехсот лет. Моему Алнонду уже двести три года.

– А правда ли, что вы можете определить, что скрыто под землей?

– Откуда ты знаешь об этом? – несказанно удивилась Метта.

– У китайцев есть такой миф: крылатый дракон помогает юноше Юю, основателю династии Ся, найти воду. Дракон тащит хвост по земле и показывает, где надо прорыть каналы. А еще считалось, что драконы знают, где спрятаны клады и сокровища.

– Ах, люди только о кладах и думают, – дернула плечиком Метта. – Конечно, мы можем показать, где проходит золотая жила или где в породе сокрыты алмазы. Легче всего найти воду.

Рене оживился и вытащил блокнот:

– Ну, ну, как вы это делаете, что чувствуете? Как отличаете золото от меди, например?

– Все имеет свой цвет и свой голос, – сказала Метта и замолчала.

Рене решил сменить тему:

– А где ты живешь, Метта? Откуда вы приплыли с отцом?

– Я не знаю, как вы называете страны и моря. Мы плыли с севера через пролив, потом вдоль островов.

– Подожди, – сказал Рене, разворачивая карту, – вот, лучше покажи.

Метта посмотрела и приложила длинный золотистый ноготь:

– Вот, здесь мы живем.

– Да это же Россия! – воскликнул Рене. – Я думал – вы из Китая. Хотя в России тоже был свой Змей Горыныч – трехглавый дракон.

– Какой еще трехглавый? – вскинулась Метта. – Разве у меня три головы?

– Бывало девять, а то и двенадцать, – подтрунивал Рене.

Метта вскочила, сжав кулачки:

– Двенадцать? Да у кого вы видели двенадцать голов?!

– Не горячись, Метта. – Рене решил, что уже довольно шуток – как бы снова не расстроилась. – Все это сказки, легенды, былины. Пойми, чем больше голов, тем доблестнее подвиг витязя. Одну голову любой может срубить.

– Пусть только попробуют, – с притворной угрозой сказала Метта и рассмеялась:

– Хотела бы я посмотреть на того, кто сунется к Алнонду.

Из лесной чащи неслышно вышел Доменг. Дедушка Итой на камне довольно крякнул, вытащив большую серебристую рыбу. Доменг присел рядом с костром, с интересом вслушиваясь в разговор.

– Хорошо, что ты не видела, какие фильмы снимают в Голливуде, – продолжал Рене и пояснил: – Это большая киноиндустрия в Америке. Драконы захватили планету и уничтожили почти всех людей и города.

Увидев в глазах Метты растерянность и почти страдание, он поспешил закончить:

– Впрочем, досталось не только драконам. Людей постоянно преследуют гигантские крокодилы, огромные пауки, кровожадные летучие мыши и даже муравьи.

– Что же это получается? – возмутилась Метта. – Люди истребляют животных, а себя же выставляют жертвой. Нельзя запугивать природой. Лучше бы вы внушали вашим детям, что беречь природу так же важно для здоровья, как мыть руки перед едой, тогда, возможно, у нас, драконов, работы сейчас было бы намного меньше.

Окрыленный тем, что Метта охотно поддерживает разговор, Рене решил выведать еще некоторые интересующие его сведения:

– Откуда берется ваше пламя, Метта, как вы его создаете?

– Ты же знаешь, мы обладаем мощной энергией. Это лишь одно из ее проявлений. Если хотите, я могу показать вам еще кое-что. Только держитесь подальше – это может быть опасно.

Молодые люди отошли на приличное расстояние и смотрели на Метту во все глаза.

Она встала и не двигалась, издали лукаво улыбаясь своим зрителям. Сначала ничего не происходило, потом вокруг ее тела засветилось призрачное голубоватое облачко.

Слышно было слабое потрескивание, затем один за другим в нем стали вспыхивать короткие разряды. Постепенно вспышки участились. Теперь казалось, что она стоит в обрамлении рассыпающихся звездами бенгальских огней, потом из голубеющего искрящегося ореола вырвались кривые молнии. Метты почти уже не было видно внутри этой грозовой тучи, лишь смутно угадывались очертания ее стройной фигуры. В разлившейся вечерней мгле она казалась ошеломленным мужчинам нереальной грезой из далекого будущего. Когда представление было окончено и зрители перевели дух, прагматичный Рене стряхнул с себя наваждение и авторитетно заявил: