Эти масштабные социальные и экономические изменения означали, что выбор у людей стал гораздо богаче, а возможностей — гораздо больше. Прежде их внутреннюю сущность определял ограниченный социальный выбор. С открытием новых горизонтов вопрос «Кто я?» вдруг стал более актуальным, как и восприятие огромной пропасти между внутренней личностью и внешней реальностью. Идеи формировали материальный мир, а материальный мир создавал условия для распространения определенных идей.

Современная концепция идентичности объединяет три различных феномена. Первый — тимос, универсальный аспект человеческой личности, который жаждет признания. Второй — различие между внутренним и внешним «я», а также нравственное превосходство внутреннего «я» над внешним обществом, оформившееся как идея только в Европе начала Нового времени. Третий — развивающаяся концепция достоинства, согласно которой признания достоин не узкий класс людей, но все и каждый. Расширение и универсализация понятия «достоинство» превращают личные поиски себя в политический проект. В западной политической мысли этот сдвиг произошел через поколение после Руссо, благодаря философии Иммануила Канта и — особенно — Георга Вильгельма Фридриха Гегеля.

По Сократу, достоинство требовалось прежде всего воинам полиса, готовым доблестно рисковать жизнью на государственной службе. Это одно понимание человеческого достоинства, но есть и другие. В библейской книге Бытие Адам и Ева пребывают в состоянии невинности, пока змей не искушает Еву плодом с древа познания добра и зла. Съев этот плод, они сразу же осознают свою наготу, стыдятся ее и пытаются прикрыться. Бог изгоняет их из райского сада за нарушение своей заповеди, после чего человеческий род живет, неся наказание за первородный грех.

Христианская концепция достоинства строится на возможности нравственного выбора. Люди способны различать добро и зло; они могут выбрать добро, даже если часто, как Адам и Ева, этого не делают. Оправдание верой по Лютеру было просто выражением этого выбора. И хотя Адам и Ева сделали неправильный выбор, их выбор был бы бессмысленным, если бы они были не способны грешить. Съев плод, они определили свой моральный статус и моральный статус своих потомков, которые отныне будут знать разницу между добром и злом и иметь возможность выбирать. Животные не способны познать добро и зло, поскольку действуют инстинктивно, а Бог в каком-то смысле есть чистое добро и всегда делает правильный выбор. Человеческая способность выбирать дает людям более высокий статус, чем животным, поскольку она причастна к Божественному добру, но она меньше, чем у Бога, поскольку люди способны на грех. В этом смысле в христианской традиции все люди принципиально равны: все они наделены равной способностью выбирать. Центральную роль нравственного выбора для человеческого достоинства подчеркивал баптистский проповедник Мартин Лютер Кинг: «Я мечтаю, что придет день, когда четверо моих детей будут жить в стране, где их будут судить не по цвету их кожи, а в соответствии с их личными качествами», то есть в соответствии с нравственным выбором, который они сделали, руководствуясь своим внутренним «я», а не по их внешним характеристикам.

Иммануил Кант представил светскую версию этого христианского понимания достоинства в «Критике практического разума» и других работах, таких как «Основы метафизики морали». Он утверждает, что нет ничего столь же безоговорочно доброго, как добрая воля, то есть способность сделать верный нравственный выбор. Но Кант не рассматривал этот вопрос с религиозной точки зрения; нравственный выбор для него заключается в способности следовать императивным правилам, установленным разумом ради себя самого, не принимая в расчет последствия этого выбора для личного благополучия или счастья. Способность делать нравственный выбор означает, что люди не являются механизмами, подчиненными законам физики, как предполагал Гоббс; они являются моральными существами, которые могут выбирать независимо от своего материального окружения и по этой причине должны рассматриваться не как средства для достижения каких-то целей, а как самоцель. Мораль — это не утилитарное исчисление результатов, которые максимально увеличивают человеческое счастье, а сам акт выбора. Для Канта человеческое достоинство связано с человеческой волей, истинными носителями или необусловленными причинами которой являются люди.

Гегель признал эту связь между нравственным выбором и человеческим достоинством; люди — свободные в нравственном отношении существа, а не просто рациональные машины, стремящиеся к максимальному удовлетворению своих желаний. Но в отличие от Руссо или Канта, Гегель поставил признание этой нравственной силы в основание своего учения о природе человека. В книге «Феноменология духа» он утверждал, что история человечества движима борьбой за признание. Это требование исходит изначально от воина, готового рисковать жизнью в кровавой битве не ради земель или богатств, а лишь ради самого признания. Однако если это признание исходит от раба, то есть человека, не имеющего достоинства, то оно не приносит удовлетворения. Эта проблема может быть решена, только когда раб обретает достоинство через труд, через способность превращать мир в место, пригодное для жизни. Единственной рациональной формой признания является в конечном счете взаимное признание общего человеческого достоинства как хозяином, так и рабом.

Размышления Гегеля разворачивались не как персональные путешествия в себя самого, как это было в случае с Руссо, а как политические исследования. Великим конфликтом его времени была Французская революция, воспевавшая Права Человека. Молодой Гегель стал свидетелем того, как Наполеон после битвы при Йене и Ауэрштедте в 1806 г. проехал через его университетский город, и усмотрел в этом зарождающуюся универсализацию признания в форме принципов Великой французской революции. Именно в этом смысле Гегель считал, что история закончилась: кульминацией ее становилась идея всеобщего признания; последующие события просто перенесли бы этот принцип в самые отдаленные уголки Земли{1}.

Либерально-демократический режим, основанный на правах личности, закрепляет понятие равного достоинства в законе, признавая граждан в качестве моральных агентов, способных участвовать в самоуправлении. В эпоху Гегеля этот принцип навязывался странам генералом, восседающим на коне, но для философа это было несущественной деталью на фоне общего роста человеческой свободы.

К началу XIX в. сформировалось большинство элементов современной концепции идентичности: различие между внутренним и внешним; первенство внутренней сути человека над существующими социальными структурами; понимание того, что достоинство внутреннего «я» основано на нравственной свободе; представление о том, что все люди разделяют эту нравственную свободу; и требование признания этого свободного внутреннего «я». Гегель указал на фундаментальную истину современной политики: великие устремления, высвобожденные такими событиями, как Французская революция, в основе своей были борьбой за достоинство. Внутреннее «я» — это не просто вопрос личной рефлексии; свобода внутреннего «я» должна быть воплощена в правах и законе. Волна демократизации, которой предстояло подняться через 200 лет после Великой французской революции, была вызвана требованием народов признать свою политическую индивидуальность, признать, что они являются моральными агентами, способными участвовать в отправлении политической власти.